Сегодня-позавчера

Храмов В И

– Чтобы жить. Чтобы выжить. Чтобы человеком стать. Человеком жить, не скотиной существовать. И Человеком - оставаться. Понял?

– Понял.

Шли молча.

– А ногу мне прострелил хахаль жены, - сказал Санёк, - я на себя всё взял. А его - все одно на фронт. Жена стала завскладом. Через три месяца её - под суд.

Меня, аж, передёрнуло.

– В мире животных, - не сдержался я, - как можно так скотски жить?

– Все так живут!

– Не все! Только скоты. Живёшь среди них - думаешь что все. Нет. Есть другие. Живут иначе. Для иных целей. У них иные ценности, иная цель, иная жизнь. Собака бежит, на столб нужду справила. И ты - тоже. На столб. Ты - собака?

– Нет.

– А общее есть.

А чем ты от собаки отличаешься? Человек ли ты? Не внешность определяет. Не внешность. А дела, поступки и устремления. Что достойного Человека было в твоей жизни? Представ перед Богом, что ты скажешь ему? Жил, жрал, спал, болел, умер? Чем отличился от скотины безмозглой?

– Ничем.

– И я о том же. Высшее образование не делает тебя высшим. Высокие стремления делают Человеком. У тебя ещё есть шанс. Не упусти его.

– Ради чего?

– А ты - решай сам. Стоит оно того?

Разговор совсем оставил бойца без сил. Он уронил голову, повис на мне, но хотя бы ноги переставлял. Подхватил его под "талию", потащил. Время идёт, там - бой. Ребята воюют, а я тут тащу кусок дефектного сала к коновалу. Надо же, сердце с другой стороны!

Вот и лазарет. Раненные лежат, сидят и стоят всюду. Первичную сортировку осуществляла женщина в белой марлевой повязке. Всё остальное - нарукавники, халат, фартук - всё было в крови. Подвожу Лошадь к ней. Она видит повязку на бойце, глаза её - увеличиваются, машет на палатку. Веду к палатке. Внутрь меня не пустили, отобрали Лошадь. И, хорошо, что не пустили. Такая вонь, даже - смрад, крики боли, запредельные. Захлёбывающийся, нечеловечный крик человека, который испытывает боль, которую не может выдержать. Меня передёрнуло. Меня - маньяка-живодёра! Меня, который людей десятками в фарш переводил за секунды!

Вышел. Опять передёрнуло, как от холода. Весь в мурашах. Не заметил, что стою, закрыв спиной проход. За что тут же и получил толчок в спину. Понял, что это не "наезд" и даже не повод для драки - сам виноват. Посторонился.

Вышедший Айболит, что на дереве сидит - вот кто реально живодёр! В крови с ног до головы, красные глаза маньяка смотрят маниакально в точку, ничего не видя. Лицо - бело-синюшное. Окровавленными по локоть руками хлопает себя по одежде, укрепляя себя в образе актёра треш-ужастика.

Наконец, я догоняю, что он курево ищет. Не, не живодёр он. Человек. И ему это - не легко даётся. Достаю свою спиртовую флягу, наливаю в колпачок, беру доктора Живаго за подбородок, пальцами раскрываю ему рот, вливаю спирт. Кашляет, стеклянный блеск глаз пропадает. Осмысленным взглядом смотрит на меня:

– Охерел! Мне ещё сколько операций!

– Тут пять капель. А если с катушек слетишь? Покури лучше, Айболит. Отпустит. Потом пойдёшь дальше ноги пилить.

Даже его передёрнуло. В глазах Айболита опять блеснуло. В этот раз не стеклом - влагой.

– Наркоз ещё вчера кончился. И спирта уже нет. Не могу я больше!

– Так, Живаго, я тебе не исповедальник, чтобы мне плакаться! Ну, соберись, боец! На, ещё хлестани!

– Нельзя мне. Я же - непьющий. Развезёт. А там - люди.

– Давай сюда, - отобрал я у него пачку папирос. Вымажет всё в крови, её, кровь, и курить будет. Выбил ему папироску, "сломал" мундштук, как принято, прикурил, сунул в рот доктору.

– Лучше?
– спросил его.

Он кивнул, с наслаждением затягиваясь. Пачку сунул обратно ему в карман.

– Ну, бывай, Айболит. Не скисай. Бой только начался.

– Покури моих, боец!

– Бросил!
– крикнул я ему, помахав ручкой, типа - пока-пока!

Попадёшь в руки такому вот аспиранту-интерну! А, альтернативы - нет. Армии нужны сотни тысяч врачей, медперсонала. Не было столько у молодого Советского государства. Всякие профессоры Преображенские гордо сделали ручкой, как я сейчас. Возможно подготовить за 20 лет

сотню тысяч квалифицированных хирургов? Нет. Тысячу - может быть. Сотню тысяч - нет. А от каждого из этих коновалов со скальпелями наперевес, зависят жизни и судьбы миллионов бойцов. А он - просто студент. И не имел опыта операционной работы до войны. Теперь - этого опыта - завались. И ещё сегодня навалит. Может быть, и можно было спасти ногу тому бойцу. Если бы он был один. Можно было бы собрать осколки кости, наблюдать. Но, нет антибиотиков, нет лекарств. Наркоза, тупо - нет. Если не отхерачить по сустав - умрёт от гнили. Сгниёт. И не все умеют жить с гангреной, как я. Обычно это - смерть. Мучительная.

А антибиотики уже есть. Уже промышленно производятся. В САСШ. Но, они их нам - не продают. В Германию, через латиносов, продают. А нам - нет. Союзнички, гля! С такими друзьями - враг не нужен. У них, по "рядовому Райну" судя, на поле боя - капельницы ставят. У нас - бинты стирают мылом для повторного использования. Не потому, что у нас не умеют. Нет ничего! Фармацевтическая промышленность - та же химическая промышленность, если не сложнее. А у нас все 20-е, 30-е годы - блокада. Санкции. С нами торговала только Германия, и то, только до Гитлера. У остальных - санкции. А самому - не разорваться. Не преодолеть, как ни старайся, отрыва в высокотехнологических отраслях. За время смуты, революций и хаоса гражданской войны все против всех, страна так была отброшена далеко назад, что за 2-3 пятилетки - не догонишь. Никак. Вот и нет у нас ни химии высокотехнологичной, ни электроники, ни логистики. Не могли мы нашлёпать нужного количества грузовиков. Физически - не могли. Когда в СССР появилось промышленное моторостроение? Автомобильная промышленность? Десять лет назад. Только десять лет. А у наших заклятых "друзей"? Вон, даже немцы, несмотря на то, что автомобилестроение - фишка нации, и то не стесняются массово использовать чужую, не немецкую технику. Не хватает своей. А у нас - откуда возьмётся?

Да ещё и умники-маршалы. Сотню тысяч мне дай лёгких танков! За десять лет - сотню тысяч. Лучше бы они сотню тысяч тракторов сделали, чтобы не лошадьми землю пахать. И миллион грузовиков. Расходы - сопоставимы. И стоят теперь эта сотня тысяч ржавых памятников гигантомании и маразма по всей западной границе СССР.

Тухачевский. Паркетный маршал. Кремлёвский мечтатель. А как грязью вымазали вылезших из мужиков, с самых низов маршалов Кулика и Будённого? Ретроградами их назвали. За что? За то, что они со всей своей мужичьей непосредственностью, которая - "На хера козе баян?", сразу просекли, что формировать разом 11 мехкорпусов - штаны лопнут. Просили - последовательно, по-одному формировать, учиться на ошибках. Они выступили против охального и поголовного сокращения конницы. И кто оказался прав? Ни один из мехкорпусов так и не был достроен, конницы - нет. Подвижных соединений - нет. Ретрограды? Или дальновидные стратеги? Эти мужичьи маршалы оказались правы, но так и вошли в историю как недалёкие туповатые выскочки "от сохи". А вся их вина в том, что они не скрывали свои взгляды, а со всей коммунистической настойчивостью пытались образумить "элитку" РККА, расстрелянную только перед самой войной. Слишком поздно расстрелянную.

Ладно, на других плевать - приятно, конечно, но надо бы и самому что-то полезное для Победы сделать. За себя и за того парня. Моя дневная норма - не выполнена. Ни одного подтверждённого трупа! Разгильдяй! А ещё и замахнулся на высокое звание маньяка-живодёра! Как там Твардовский говорил: "Так убей хоть одного!" Да, его бы в 21-й век! Вот бы его рвало вчерашним ужином!

Ха! Ротный. Два ящика тащит, согнувшись, как гоблин. Подхожу, закидываю винтовку на спину, подхватываю ящики за другой конец. А ротный - вдруг их отпускает. Падает вперёд, на спину в падении изворачивается, сумел перекинуть ППС, целиться в меня.