Сёгун
Шрифт:
– Мы вмешиваемся все время. Общество Иисуса известно этим. Мы не простые жестокосердные крестьяне!
– Я и не предполагал иначе. Но пока я на борту, вы не потопите этот корабль.
– Тогда будьте добры сойти на берег.
– Чем скорее этот архиубийца погибнет, тем лучше. Ваше Преосвященство, – предположил Родригес. – Он или Ишидо, какая разница? Они оба язычники, и вы не можете доверять ни кому из них. Адмирал прав, мы никогда не получим снова такой возможности. А что с Черным Кораблем?
Родригес
– Сифилис был официальной причиной, – мрачно напомнил себе Родригес, – хотя многие говорили, что тот кормчий был убит ножом в спину при драке с ронином во время скандала в публичном доме. Боже мой, это такая удача! И ничто не должно помешать этому!
– Я полностью принимаю на себя всю ответственность, – сказал Феррьера. – Это военное решение. Мы втянуты в войну между туземцами. Мой корабль в опасности. – Он повернулся к главному артиллеристу. – Мы уже в пределах пушечного выстрела?
– Ну, дон Феррьера, это зависит от того, что вы хотите, – главный артиллерист подул на конец фитиля, от чего он покраснел и заискрился. – Я мог бы попасть сейчас ей в нос или корму или попасть в середину галеры, в зависимости от того, что вы хотите. Но если вы хотите попасть в человека, определенного человека, тогда для более прицельного выстрела надо еще немного подождать.
– Я хочу, чтобы вы попали в Торанагу. И этого еретика.
– Вы имеете в виду англичанина, кормчего?
– Да.
– Кто-нибудь должен показать мне японца. Кормчего я, несомненно, узнаю.
Родригес сказал:
– Если кормчий погибнет при выстреле по Торанаге и это прекратит войну, тогда я тоже за это, адмирал. В других случаях его нужно оставить в живых.
– Он еретик, враг нашей страны, мерзавец, он уже причинил больше неприятностей, чем гнездо гадюк.
– Я уже говорил вам, что, во-первых, англичанин кормчий, в-последних, он кормчий один из лучших в мире.
– Кормчие имеют какие-то особые преимущества? Даже еретики?
– Да, клянусь Богом. Мы используем его, как они используют нас. Это великое расточительство, если мы убьем такого опытного кормчего. Без кормчего нет этой вонючей империи, нет торговли и нет ничего. Без меня, ей-богу, нет ни Черного Корабля, ни доходов, ни пути домой, так что мое мнение чертовски важно.
С верхушки мачты донесся крик:
– Эй, на юте, галера меняет курс!
Галера направлялась на них, но теперь она забирала на несколько румбов влево, глубже в гавань. Родригес тут же закричал:
– Тревога! Правый борт, смотреть в оба! Эй, на парусах! Внимание! Поднять якорь!
Все на корабле сразу бросились выполнять
– Что случилось, Родригес?
– Я не знаю, адмирал, но нам надо выйти в открытое море. Эта толстопузая проститутка заходит нам с подветренной стороны.
– Ну и что? Мы можем потопить их в любой момент, – сказал Феррьера, – нам еще надо погрузить на борт товары, и святым отцам надо бы вернуться в Осаку.
– Да. Но ни одно вражеское судно не зайдет мне с наветренной стороны. Оно может обойти кругом и напасть на нас со стороны носа, где у нас только одна пушка.
Феррьера презрительно рассмеялся.
– У нас двадцать пушек на борту! А у них ни одной! Ты думаешь, этот корабль с грязными языческими свиньями осмелится попробовать атаковать нас? Ты просто не в своем уме!
– Да, адмирал, поэтому я все еще и плаваю. «Санта-Тереза» выходит в море!
Паруса освободили, и ветер начал наполнять их, рангоут потрескивал. Обе смены были на палубе у боевых постов. Фрегат тронулся, но его ход был еще очень медленный.
– Ну, давай, сука, – торопил Родригес.
– Мы готовы, дон Феррьера, – сказал главный артиллерист. – Я вижу его через прицел. Но долго у меня это не получится. Который там Торанага? Укажите мне его!
На борту галеры не было факелов; единственным освещением был лунный свет. Галера все еще была со стороны кормы, в ста ярдах, но повернулась теперь влево и направлялась к дальнему берегу, весла двигались в одном и том же темпе.
– Это кормчий? Высокий мужчина на юте?
– Да, – сказал Родригес.
– Мануэль и Педрито! Возьмите на прицел его и полуют! – Ближайший к ним артиллерист сделал небольшие поправки в наводке. – Который из них Торанага? Быстро! Хелмсмен, два деления вправо!
– Есть два деления вправо, артиллерист!
Помня о песчаном дне и отмелях вокруг, Родригес следил за вантами, готовый в любую секунду отдать управление кораблем главному артиллеристу, который, по обычаю, вел судно во время стрельбы всем бортом.
– Эй, пушки на правом борту, – крикнул артиллерист. – Как только мы выстрелим, мы дадим кораблю уйти из-под ветра. Готовьтесь стрелять всем бортом!
Артиллерийская команда выполнила приказание, все они смотрели на офицеров на юте. И священников.
– Ради Бога, дон Феррьера, кто из них Торанага?
– Кто же из них Торанага, отец? – Феррьера никогда не видел его до этого.
Родригес ясно видел Торанагу на баке в кольце самураев, но он не хотел показывать его. «Пусть это сделают священники, – подумал он, – Ну, святой отец, сыграй роль Иуды. Почему мы всегда должны делать всю грязную работу, я не собираюсь помогать этому сукину сыну даже на ломаный грош».
Оба священника молчали.
– Быстро, ну кто же из них Торанага? – спросил опять артиллерист.