Секрет двух полюсов
Шрифт:
………………………………
С некоторых пор сотрудники не узнавали Арбена. Не то чтобы инженер изменился внешне: разве что походка стала тверже, да сутуловатость исчезла. Разговаривая, Арбен смотрел прямо, чего раньше за ним не наблюдалось. Взгляд его стал тяжелым и «пронзительным», по определению мисс Шеллы. Однако история, рассказанная ею, особого успеха не имела.
– Он вошел вчера в приемную шефа, – рассказывала она всем желающим. – Было уже около часа, а шеф велел мне до перерыва
А он как посмотрит на меня, – словно кипятком ошпарил. Понимаете, говорит, нужно сходить в лабораторию низких температур, взять у Алана Жантильи новый журнал, он получил сегодня бандероль с континента. Вот и ступайте! – говорю. – Не могу, я с ним крепко повздорил с месяц назад. И тут какая-то сила поднимает меня со стула. А если Алан не даст мне журнал? – Даст!.. Только поживей! – И я поворачиваюсь и как дурочка иду в нулевку, – округляла мисс Шелла подведенные глаза, – он мне вслед кричит: Журнал называется «Ядро и космос»! Одна нога здесь, другая там.
Но большинство слушателей воспринимало рассказ платиновой красотки скептически. Сотрудники знали, что в лаборатории низких температур, проще сказать – в нулевке, с недавнего времени работает молодой программист из Европы Чарли Макгроун, которому мисс Шелла отдает явное предпочтение перед прочими. Так что таинственная магнетическая сила, заставившая ее отложить в сторону срочное задание шефа, могла быть объяснена довольно просто. Но при чем же здесь Арбен?
Работа у Арбена спорилась. Он сумел – без чьей бы то ни было помощи – проделать тонкие расчеты, которые оказались не по зубам ионному «Универсалу», и слепить затем в своем отделе аналоговое устройство, которого заказчик – военное ведомство – тщетно дожидалось больше года.
О подвигах отдела Арбена прочувствованно говорил в субботу сам шеф. Старик Вильнертон настолько разошелся, что наградил Арбена премией, равной трехмесячному окладу, что позволило награжденному приобрести «безан» новейшей марки, на который он точил зубы несколько лет.
И никто не знал, что Арбена еще одолевают приступы страха, что он ведет жизнь затворника (впрочем, он и раньше не отличался общительным характером), а стены своей комнаты тщательно обклеил неизвестно зачем безвкусным дешевым пластиком…
В тот вечер, расставшись с Линдой после концерта электронного штурмана, Арбен вернулся домой озадаченным. По всей вероятности, Линда не ошиблась. Ей повстречался Альва. Значит, Ньюмор завершил свой труд и выпустил Альву на волю, – ну да, месяц миновал.
Что же дальше? Как избегать встречи со своим отрицательным полюсом? Отсиживаться дома? Не пойдет. Обклеить пластиком лаборатории отдела? Все решат, что он выжил из ума. Да и пластика не хватит. Немало толков вызвал его отказ переехать на новую квартиру, приличествующую должности начальника
На всякий случай, придя к себе после концерта, он выключил видеофон и с тех пор не включал. Так спокойнее, а ведь именно спокойствие рекомендовал ему Ньюмор.
Спал теперь Арбен превосходно – не то, что прежде. На улице старался показываться как можно реже, лишь в случаях крайней необходимости. До сих пор Альва его не беспокоил, если не считать той его встречи с Линдой…
Нет, не такой представлял себе Арбен «жизнь без нервов», безмятежное будущее. Как-то он, занятый своими мыслями, машинально включил видеофон. Экран, похожий на огромное око, внезапно засветился, и вместе с сигналом вызова из глубины выплыло взволнованное лицо Линды.
– Арбен, я звоню тебе каждый день, никто не отвечает. Что случилось?
– Занят, – спокойно ответил Арбен. Больше всего он не хотел теперь возмутить собственное спокойствие, как возмущают зеркальную поверхность пруда, швыряя в него камень.
– Ты не пришел на следующий день.
– Говорю же, не смог.
– Заболел?
Арбен покачал головой.
– Мы не виделись целую неделю…
В душе Арбена происходила борьба. В нем сражались два желания: одно – смело и решительно действовать, например, критиковать свою фирму, другое – забыть все новые желания и жить по-старинке, как раньше. А так… пусть он проживет еще долго – что толку в такой жизни?
– Прости меня, Линда. Так получилось…
– Ах, не в этом дело! – перебила она. – Скажи, Арби: куда ты пошел, когда мы расстались после концерта?
– Домой.
– Ты уверен, Арби? Скажи, это очень важно.
– Я пошел к подземке, сел в вагон и вернулся домой.
– Ты болен, Арби! – воскликнула она. – Теперь я знаю точно.
– Ну вот еще! С чего ты решила? – изумился Арбен.
– Ты серьезно болен. И главное, сам того не знаешь.
– Что же у меня?
– У тебя… Ты лунатик! – выпалила Линда.
– Придумай что-нибудь получше. С тех пор, как луну начали заселять, лунатики на Земле вывелись.
– Оставь шутки. – Линда приблизила к нему лицо. Оно, увеличившись, заняло почти весь экран, Арбену бросились в глаза дрожащие ресницы, старательно подведенные тушью, и кричаще намазанные губы.
– В тот вечер… ты только думал, что уехал в подземке… А на самом деле… Ты вошел в подъезд следом за мной…
– Ну-ка, ну-ка, интересно!
– Вошел, поднялся за мной по лестнице.
– А потом?
– Ты по виду ничего не соображал… Будто спал…
Арбен усмехнулся.
– Что же я сделал? – вопрос прозвучал отрывисто и резко.
– Я остановилась на ступеньке. Ты догнал меня.
– Коснулся? Или, может быть, стал тебя душить? Рассказывай, Линди, я хочу знать все…
Ну!?
– Мне показалось, ты ничего не видишь, хотя глаза твои были широко раскрыты. И ты шел прямо на меня. Я посторонилась, ты прошел мимо.
– И поднялся к тебе?
– Нет, – прошептала девушка.