Секрет лабиринта Гаусса
Шрифт:
Таня повернулась на живот и, касаясь руками Щуркиных ног, поползла вперед.
Они сделали поворот, когда Таня почувствовала, что Петька отстал и давно не касается ее ног.
— Тимка, стой! — закричала она. — Петька отстал.
Стали звать.
— Тут я, — донеслось сзади, — лук за сосульку зацепился, снять никак не могу.
Пролезть к Петьке и помочь было невозможно.
— Брось его, — крикнул Тимка.
— Брось его, — передала Таня.
Но «бросить его» Петька не мог. Лук был привязан к спине, веревка не распутывалась, а сосуля звенела
— Что, Петька?
— Ногой переломил проклятую.
— Можно ползти? — спросил Тимка.
— Можно, — ответил вспотевший. Петька.
ТОКИО. АВДЕЕВУ.
В названном вами квадрате «юнкерс» с диверсионной группой «Феникс» не появлялся. Сообщите срочно: не проскочил ли он где-нибудь в другом месте. Об изменениях программы заброски диверсантов передавайте незамедлительно.
Глава 21
Тимка подполз к краю какой-то трещины, опустил туда руку и чиркнул зажигалкой.
— Тим, что там? — плаксивым голосом спросил Шурка.
— Пещера опять.
— Спускаться будем?
— Будем.
Шурка осторожно повернул голову назад и передал:
— Сейчас начнется спуск.
Таня передала Петьке.
Тимка спустился первым и сразу же предупредил:
— Шурка, здесь камни нависли. Не касайся их, а то рухнут.
— Знамо дело, — ответил Шурка и, как ящерица, юркнул вниз.
Таня проскочила тоже удачно. Полез Петька и, соскользнув, задел ногами верхний рыхлый козырек. Тонны песка и щебня лавиной пошли вниз. Вспыхнул огонек зажигалки. Петька, как кузнечик, отпрыгнул в сторону. Тимка дунул на зажигалку. В темноте еще долго падали вниз пласты слежавшихся мелких камней. Ход, по которому только что ползли ребята, завалило. Ощупью отошли подальше от обвала и сели, прислонившись к сыпучей куче щебня.
Тимка попросил всех затаить дыхание, чиркнул зажигалкой и поднял руку. Бледный язычок пламени задрожал, но вытянулся и замер на месте. Тимка защелкнул колпачок и тяжело перевел дыхание. Подошел к куче и сел.
— Тимка, зачем ты это делал? — спросил Петька.
— Смотрел потолок пещеры, — ответил Тимка громко. А шепотом на ухо объяснил: — Из этой пещеры нет выхода. Пламя не колеблется — нет сквозняка.
Потрясенный Петька, забывшись, сказал громко:
— Мы же на большой глубине, может, поэтому и сквозняка нет.
— Глубина здесь ни при чем.
Но Шурка с Таней отнеслись к этому совершенно безразлично. Сейчас они хотели одного — спать. Беспробудно спать хоть тысячу дней и ночей.
Таня тихо зевнула и спросила печальным голосом:
— Сейчас день, вечер или ночь? — она опять сладко зевнула.
Петька представил сейчас Таню, худенькую, прижавшуюся к острым камням, не чувствующую уже ни голода, ни холода. Представил, как она сейчас зевает и закрывает
— Спать хочется… — сказала она и снова зевнула.
— Наверно, ночь, — произнес Шурка и зевнул.
Заворочался на камнях Тимка и сказал то ли себе, толи всем:
— Маленько можно и вздремнуть.
Зашуршал камнями, наверно, устраивался поудобней.
Петьке тоже захотелось спать. Он нащупал свободное место и лег на спину. Вытянул ноги. Глубоко вздохнул. Перед глазами поплыли цветные круги, Петька что-то пробормотал, но ему не ответили. Таня, Шурка и Тимка уже крепко спали.
Петька раскинул руки, и приятная истома затуманила сознание. Начинался красивый сон. Он, Петька Жмыхин, вращается на яркой карусели, и карусель, как воздушный шар, бесшумно уносится к звездам. Петька понимал, что это сон, и пытался отогнать его. Повернулся на бок, скатился с кучи, встал на колени и заставил себя проснуться. Вскочил на ноги, ощупью нашел Тимку. Стал его тормошить:
— Вставай, нельзя спать, Тимка. Давай искать выход!
Тимка, качаясь из стороны в сторону, не отвечал. Шурка тоже спал. Только Таня умоляюще, прошептала:
— Петька, я немножко посплю, совсем-совсем немножко, и заснула.
Петька сел. Опустил голову на колени. Ему вспомнились письма с фронта о гибели матери и отца. Вспомнилась тихо умершая бабушка Вера Ивановна. Голодная зима и то, как радовались все в поселке, когда узнали, что Петьку, Таню, Тимку и Шуру отправляют в пионерский лагерь. Петька почувствовал, что потекли слезы. Он представил, как осенью в поселке их будут ждать. А они… теперь уж никогда не вернутся. Тимкина мама каждое утро будет приходить на берег Байкала, держаться рукой за сердце, всматриваться в колышущую даль и ждать лодку. И вечно она будет ждать не только Тимку, но и Петьку, Таню и Щурку. А они? Они будут лежать умершие в этом проклятом лабиринте.
Петька вытер кулаком слезы.
— Этого не будет! Я не хочу, чтобы умерли… чтобы Тимкина мама плакала и звала нас.
Петька встал. Нашел Тимку, вытащил у него из кармана зажигалку. Отошел в сторону, поднял рубашку, отмотал с пояса немного веревки и отрезал. Нож и зажигалку положил в карман, а отрезанный кусок стал раскручивать, теребить его. Щупая вокруг, нашел узкий длинный камень и, не торопясь, намотал на него распущенный в паклю кусок веревки. Вынул зажигалку, чиркнул. Факел вспыхнул ярким пламенем. Петька дунул на зажигалку, положил ее в карман и пошел осматривать последнее пристанище своего отряда.
Пещера походила на круглую и огромную как цирк комнату. С правой стороны — кучи камней и песка, и никаких дыр и трещин. Петька стал осматривать высокие стены, с которых сегодня осыпался спрессованный щебень.
Факел обгорел и светил плохо. Петька держал его у самого лица и щупал холодные стены. Выбоины. Рытвины. Царапины, но никаких крупных трещин. Петька раздул факел и пошел, щупая стены. Его рука скользнула по гладкому, почти полированному. Он приблизил факел. На стене виднелось изображение быка.