Секрет лабиринта Гаусса
Шрифт:
Глядя на диверсанта, Петька вспомнил родной Краснокардонск. И небо, черное от фашистских бомбардировщиков. И пронзительный вой сирен. И разрушенные дома. И убитых. Вспомнил, как однажды недалеко от города фашисты разбомбили санитарный поезд. Весь день потом старики вытаскивали оттуда мертвых детей. Одна женщина, даже мертвая, крепко держала своего ребенка. Она была вся в крови. Ребенок тоже был мертвый, потому что Петька с Таней видели на голове у него продолговатую ранку. Их вместе и опустили в землю, а сверху положили разбитую бутылочку с
Петька скрипнул зубами. И медленно стал поднимать лук.
Вислоухий повалился лицом вниз:
— Не убивайте! Умоляю…
Он стал ударять головой об высохшую глину:
— Богу буду молиться за вас. Оставьте меня здесь, у воды…
Ребята сжались, ожидая Петькиного выстрела. Петька медлил, по-видимому, решая, как поступить. Наконец, скомандовал:
— Шурка, обыщи его!
— Хлопцы, оружия у меня нету, последний патрон…
— Молчи, а то шлепну, — Петька опять нацелил лук.
Шурка старательно обыскал Вислоухого. Оружия действительно не было, но зато обнаружили узкую клеенчатую полоску с непонятной схемой, нарисованную несмывающейся краской,
— Что это? — спросил Петька.
— Личная Костоедовская карта. По ней от Байкала до Жаргино добраться — нечего делать. Это секретный Костоедовский путь. Его знал только сам Костоедов и его сын Сашик. Вроде сто лет назад это была вьючная тропа до Жаргино. Он мне говорил, что теперь она заросла кустами и деревьями и с виду неприметная.
Вислоухий прижал руки к сердцу:
— Ребята, возьмите карту, ей цены нет. По ней геологов с лошадями приведете, Гаусс можно разрыть. От Жаргино…
— Молчи!
В правой гаче нашли вторую карту. Ребята ее узнали. Это была берестянка, которую Вислоухий выкрал у Петьки. По ней они шли от Жаргино до лабиринта.
— Хлопчики, секрет Гаусса знаем только мы. Я отказываюсь от этой тайны. Берите ее себе, карты в ваших руках. Но не убивайте меня. Оставьте здесь…
— За нами будешь красться?
— Нет. Упаси меня господь, — он поцеловал крест. — Оклемаюсь здесь, — его глаза с лихорадочным блеском смотрели на котелок с водой, — и уйду в Индию. Черепах буду есть, падалью питаться, но доберусь до Индии и никогда больше сюда, на свою Родину, не приду…
— Нет у тебя Родины, гнусь вонючая! — закричал вдруг Тимка и угрожающе поднял над головой тяжелый кусок пересохшей глины. Таня и Шурка тоже приготовились запустить свои камни в предателя.
— Встань! — скомандовал Петька.
— Ре-бя-та, умоляю!
— Встань, говорят.
Вислоухий поднялся, облизнул пересохшие губы, стоял, шатаясь:
— Не убивайте!
— Иди вниз по ступеням, там в конце коридора вода и до утра здесь не показывайся! Выйдешь, убьем сразу, понял?
— Понял.
Вислоухий, не поворачиваясь, пятился к ступеням задом, боялся, что Петька выстрелит ему в спину.
— Разворачивайся, гад, не бойся. — Петька плюнул на землю: — Убивать тебя не будем.
Предатель заторопился, запутался в лохмотьях и чуть не упал. Оперся на руки. На
Ребята перевели дыхание.
— Зря отпустили, — зло сказал Тимка.
— Черт с ним! — сплюнул Петька.
— А если преследовать будет? — спросила Таня. — Скелетом стал, не угонится и теперь он боится нас.
— Мальчишки, а что он ел?
— Наверное, корни выкапывал, как и мы,
— О Костоедове он не наврал?
— Нет, иначе он не знал бы о капкане, да и крест Костоедовский на нем.
— Ты, Петька, карты не потеряй, по ним теперь мы к Гауссу целый батальон приведем, по Костоедовской тропе-то.
— Умру, но не потеряю.
Петька спрятал бесценные карты в карман и сверху запихал свой красный галстук.
— Берите котелок и пойдем вон к тем темным холмам, может, там увидим какую-нибудь дорогу.
Пошли быстро, не оглядываясь на крепость. А если бы оглянулись, увидели бы, как смотрит им вслед огромный полосатый зверь, вынырнувший из бесчисленных переходов крепости. Он посмотрел на ребят, потом, не мигая, долго глядел на солнце. Потянул воздух и спрыгнул вниз на песок, спружинив на лапах. Опять понюхал воздух и, обойдя крепость, стал осторожно спускаться в ущелье.
Глава 23
Темные холмы, которые ребята рассмотрели с крепости, оказались зарослями кустарника. Полузасыпанные песком, колючие кусты были без листьев и никакой тени не давали. Но сразу за ними цвет песка изменялся. Песок стал как будто ржавым и спрессованным. Шагалось легче, потому что ноги теперь не проваливались и следов не оставляли. Стали попадаться большие пятна земли, потрескавшиеся от солнца. На некоторых из них росли по одной-две травинки. Они высохли и были твердые, как железная проволока.
Пустыня кончалась. Однажды утром увидели птицу. Людей она не испугалась и не полетела. Петька с камнем в руке стал к ней подкрадываться. Но длинноногая птица хорошо чувствовала дистанцию. Как только Петька подползал к ней, она на столько же отбегала. Тимка, обойдя птицу стороной, лег с луком в засаде. А Петька, Таня и Шурка, став полукругом, погнали ее под выстрел.
Птица оказалась необычайно тяжелой, а мясо, обвяленное на солнце, было мягким и очень вкусным. Голодные ребята съели, чуть ли не половину.
Встретился курган такой же, как прежде, но только огороженный красными камнями. На вершине его стояли два высоченных плоских камня. Они походили на крылья военного самолета. Шурка подошел и хотел толкнуть камень, но он, оказалось, не просто стоял на земле, а был закопан. На обоих камнях рисунки: маленькие олени, кинжалы, лук и какие-то круги. С кургана рассмотрели местность: ровная степь, но растительности никакой. В одном месте что-то блестело на солнце больший пятном.
— Пойдемте туда скорей! — забормотал Шурка, — это снег. — Глаза у Шурки болезненно расширились: — Я знаю, это снег, я знаю. Пойдемте, я хочу пить.