Секрет покойника

Харпер Том

— Вы помните Майкла?

— Он водил «Порше».

Листок в руке Норриса превратился в папку. Он принялся деловито перелистывать страницы.

— «Порше Тарга», 1968 года выпуска, красная, зарегистрирована в Объединенном королевстве, верно?

Эбби пожала здоровым плечом.

— Была красная.

У нее и в мыслях не было шутить. Разве что чуть-чуть. Однако Норрис явно воспринял ее слова как личное оскорбление. Он резко встал и захлопнул папку.

— Я понимаю, вы в неважном состоянии. Господи, вам повезло, что вы вообще остались

в живых! Но вы должны понимать, насколько все серьезно. Кто-то врывается в дом и нападает на двух дипломатов из Европы. Такие вещи нельзя спускать на тормозах.

Он не врывался, подумала Эбби. Он уже был в доме, возле бассейна вместе с Майклом.

— Черногорцы мечутся туда-сюда как ужаленные. Они боятся, что дело вызовет бурю в Брюсселе и это затормозит их прием в Евросоюз. Боятся, что их внесут в списки террористов или что-то в этом роде. На мой взгляд, они, конечно, все сильно преувеличивают. — С этими словами Норрис строго посмотрел на нее, как будто это была ее вина. — Вы не настолько важная персона.

— Спасибо.

— Но мы не спешим поднимать скандал. Нам он тоже ни к чему. Ситуация слишком щекотливая, если говорить честно.

Картинки поплыли чуть быстрее.

— Извините, если доставила вам неприятности.

— Ничего, справимся, — ответил Норрис. Он явно не уловил сарказм в ее словах. — Но нам необходимо знать, что случилось.

— Мне тоже.

Это она тянет время. Были кое-какие фрагменты, которые ожидали, когда их перевернут и внимательно изучат. Она не вполне знала, что при этом выяснится, но понимала, что ей заранее страшно.

— Давайте начнем с Майкла Ласкариса.

В голове всплыл фрагмент из начала их беседы.

— Он не мой муж.

— Теперь мы это знаем. По вашим документам, имеющимся в Лондоне, мы узнали, что вы были замужем. Вас и Майкла нашли вдвоем. Мы сделали предположение. Получается, что мы ошибались.

— То есть я в разводе? — И снова она поняла, что это было ей известно еще до того, как Норрис подтвердил этот факт. Слово «развод» показалось ей правильным и каким-то кислым.

— Майкл Ласкарис упал со скалы, — продолжил Норрис. — Три дня спустя полиция выловила его тело в Которской бухте.

Эбби заставила себя еще немного выпрямиться. Боль острием кинжала пронзила ребра. Эбби поморщилась, однако удержала себя в новой позе.

— Он не упал с утеса. Его сбросили.

— Значит, вы это помните.

— Память начинает возвращаться.

Норрис достал ручку.

— Давайте начнем с самого начала. Это была ваша идея поехать туда?

— Нет, не думаю.

— Майкла?

— Вилла принадлежала его другу.

— Он сказал вам, кто этот друг?

Теперь память возвращалась к ней намного легче.

— Какой-то итальянский судья.

Норрис сделал запись.

— Он был там? Этот судья?

— Нет, мы были вдвоем.

— Романтическое убежище.

На этот раз его тон не понравился Эбби. Она откинулась

на спину.

— Вечер закончился отнюдь не романтически.

Она по возможности быстро сообщила ему те клочки воспоминаний, которые возвращались к ней: проснулась среди ночи, услышала шум, вышла на террасу с бассейном.

— Майкл дрался с каким-то незнакомым мужчиной. — Эбби сделала паузу. К ней вернулись лишь крошечные обрывки воспоминаний, смутные образы и моменты. Норрису же требовался связный четкий рассказ. — Дом был полон антиквариата. Я предположила, что это грабитель. Майкл, должно быть, услышал, как он забрался в дом, и застал его врасплох. Я попыталась помочь. Он…

Эбби замолчала. Из всего, что она отчаянно пыталась вспомнить, этот образ ей хотелось забыть навсегда.

— Он столкнул Майкла с обрыва, после чего набросился на меня.

— Вы его разглядели?

Она напряглась и попыталась вспомнить, но чувствовала себя как во сне. Чем сильнее Норрис нажимал на нее, тем дальше отступали воспоминания. Она вглядывалась в лица, но видела лишь размытые очертания.

— Извините.

— Вы уверены, что там больше никого не было?

— Я никого больше не помню. — В глазах собеседника Эбби прочла недоверие. — А что, кто-то был?

— Кто-то позвонил в полицию.

— Может, соседи? — спросила она, зная, что это не так. Ей вспомнилась темнота — никаких огней на несколько миль вокруг.

Норрис покачал головой:

— Звонили с виллы. Лишь поэтому стало известно, что вы там. — Норрис отложил ручку. — Должно быть, это сделали вы. Вы были слишком слабы, чтобы говорить. Вы ничего не сказали. Просто оставили трубку на полу и отползли в сторону.

Попытка вспомнить случившееся обернулась для Эбби головной болью. Она зажмурила глаза и потерла виски.

— Нет, такого я точно не помню.

Она открыла глаза, в надежде, что Норрис ушел. Тот, напротив, остался и занялся виниловым карманом на задней обложке папки. Вытащив из него запечатанный пластиковый пакетик с чем-то плотным внутри, он поднес его к глазам Эбби, чтобы та могла рассмотреть содержимое. Это оказалось ожерелье: причудливое переплетение, как бы сотканный из золотых нитей узор вокруг монограммы в форме буквы «Р» с петелькой, которая, продолжаясь влево, пересекала вертикальную черту. Вещь явно была старой.

— Узнаете?

— Да, это мое ожерелье, — ответила она. — Оно было на мне в ту ночь.

— Что оно означает?

Неужели он проверяет ее? Что, если это ловушка? А если да, что он хочет доказать? Я с трудом вспоминаю собственное имя. Эбби обвела взглядом комнату. Монитор, похожий на допотопный радиоприемник. Капельница. Облупившаяся краска. Распятие над дверью… и что-то связанное с ним. Ей показалось, будто между ожерельем и распятием пробежала какая-то искра. Искра эта на миг перекинула мостки через пропасть беспамятства, породив столь яркие озарения, что Эбби ощутила едва ли не физическую боль.