Секрет Счастливого сердца. Нескучная психология для яркой жизни

Инна Макарова

Анну Петровну доставили к нам в отделение с сильнейшим болевым синдромом. Она была психологом, директором филиала одного из институтов. Поначалу она показалась мне очень строгой, немного даже высокомерной.

Лечилась она долго, было много сопутствующих заболеваний. И однажды на дежурстве, в минутку затишья, мы с ней разговорились. Я попросила ее помочь решить проблему с дочерью. Меня очень мучило, что мы не находили взаимопонимание.

Анна Петровна выслушала меня внимательно, пригласила ребенка на беседу.

И вдруг, когда мы уже договорились о встрече, и я уже была у дверей, внезапно спросила:

«А чего хочешь ты?» От удивления я даже не заметила, что она обратилась ко мне на «ты», и принялась было снова объяснять, что я хочу улучшить отношения с дочкой. «Нет, – она не дала мне договорить, – Инна, чего хочешь Ты на самом деле? Ты не находишь, что так давно уже привыкла радовать других, не себя? И уже не знаешь, о чем мечтаешь?» Я просто опешила. Стояла и хлопала глазами. А что тут сказать?..

В этот момент в коридоре раздались торопливые шаги, дверь в ординаторскую распахнулась без стука:

– Остановка!

Это значит – у больного остановка сердца, клиническая смерть. Скидываю туфли и бегом по коридору, надо быстрее. Реанимация продолжается минут сорок. Слава Богу, «завели». Пациента переводят в реанимационное отделение. Я возвращаюсь в ординаторскую, чтобы оформить историю. Вызывает приемник – гипертонический криз… Потом привозят «нарушение ритма», потом «отек легких». Когда с гудящей головой поднимаюсь к себе, на часах четвертый час утра. Хоть бы удалось поспать пару часов! Тишина. Но мне не спится, слова Анны Петровны не выходят из головы… «Чего я хочу?» К счастью, до шести утра больше не было вызовов.

А в восемь кончилось мое дежурство, и начался обычный рабочий день. Планерка. Обход, выписка, прием новеньких. Рутина. Я зашла в палату к Анне Петровне. Она одна, ее соседку уже выписали. После обычных слов приветствия прошу ее пояснить, что значит «радовать других»? И что, разве это плохо?

– Очень часто детей, особенно девочек, приучают быть удобными обществу – сначала «радовать» родителей. «Учись на отлично, не огорчай маму». «Поступай, куда папа сказал, он лучше знает». А потом ребенок привыкает «радовать» учителей, а затем мужа, друзей и коллег. Вот так и ты, как многие, привыкла «радовать маму», а потом и «радовать всех», – очень просто объясняет мне Анна Петровна.

Я слушаю ее и замираю. Это – начало моей истории. Это слова, которые я слышала постоянно.

– Знаете, меня больше беспокоят проблемы с детьми. Младшая постоянно болеет, а у старшей – переходный возраст. То огрызается, то рыдает. Не знаю, как найти к ней подход. Ну и на работе… В кардиологии мне было сначала интересно, но трудно. А теперь – однообразие, вечная гонка, стрессы. Я погрязла в рутине и живу, «как все»…

– А еще, мне кажется, ты забыла о своих истинных желаниях и не догадываешься о своих способностях, – мягко говорит моя необычная пациентка.

– Нет, почему же? Я очень хорошо знаю, чего хочу!

Я принялась перечислять: хочу, чтобы младшая дочь не болела так часто, чтобы старшая училась хорошо, чтобы муж понимал меня… Я запнулась, увидев, как внимательно она на меня смотрит.

–А есть что-то, чего ты хочешь для себя, не для мужа или дочери? Вспомни, с чего начался вчерашний разговор? Инна, чего же хочешь и о чем мечтаешь Ты?

В тот раз я ничего не смогла ответить. Когда я вышла из

палаты, меня душили слезы. И вертелось неуместное слово: «Спать». Разве это желание, разве это цель. Спать, чтобы опять работать. Спать, чтобы с новыми силами ругаться с мужем. Спать, чтобы опять не понимать, как договориться с детьми. Все сорок лет – сон, чтобы прожить еще в таком же полусне.

Слова Анны Петровны, как заноза, засели где-то в мозгу. И боль от этой занозы была сначала тихая, почти незаметная. Потом сильнее. Словно воспаление.

Наконец-то работа окончена – удалось уйти только вечером, в половину шестого.

В маршрутке удалось забиться на сиденье, и я возвращаюсь в мыслях к нашему разговору. Вспоминаю…

Да, в школе училась на «отлично», но не потому, что мне это сильно нравилось. Во-первых, учеба легко давалась, а во-вторых, конечно, хотелось получить похвалу мамы: одни пятерки в дневнике! А папы? Тут я ощутила твердую уверенность, что папе неважны были мои оценки. Он просто меня любит…

О своих детских трудностях не рассказывала, чтобы «не огорчать маму». Я сама себе придумала такое объяснение. И тут меня осенило: на самом деле из-за боязни критики с ее стороны!

В школе была беспроблемной и незаметной: родители пол полгода в дневник не заглядывали. С мальчиками не общалась, стеснялась. Считала себя дурнушкой.

Поступила в мединститут, не потому, что мне очень уж хотелось стать врачом, опять мама решила. В институте «хорошисткой» была. Слава Богу, на последних курсах я полюбила эту профессию благодаря замечательным преподавателям. В одного из них я безнадежно влюбилась по уши, и много лет старалась быть на него похожей…

В первый раз вышла замуж в 19 лет, потому что «так нужно, раз у вас дошло до «этих» отношений»… Родители смотрели сурово, и мне было стыдно…Что же, я опять просто «радовала маму»? Неудивительно, что через два года я осталась одна с грудным ребенком! Устроилась на работу в поликлинику – тоже мама подсказала. Правда, через год я взвыла и сбежала оттуда. А второе замужество – потому что «у ребенка должен быть отец». Глеб – видный, перспективный, харизматичный, хотя сильной любви не было. Но семейный совет был единодушен: «Слава Богу, что хоть кто-то берет с ребенком» и «разведенкой быть плохо». Мама одобрила. Правда, папа только вздыхал и молчал… Значит, снова я «радовала маму»? Может, потому и отношения с мужем все хуже и хуже?

Звонок мобильного нарушил мои размышления, и я вздрогнула, услышав «Прощание славянки». Муж. Я давно вздрагиваю, когда он звонит.

–Привет, Глеб, еду домой.

–А где же ты таскалась, позволь спросить? – Голос его обманчиво-спокоен и полон иронии.

–Только закончила смотреть больного.

–Да твой рабочий день уже час как закончен, а ты где шляешься?

– Сорок минут. Больной поступил без десяти пять, а его же еще обследовать, оформить надо, лечение расписать….

Мне противно самой, от того, что я опять оправдываюсь. Перед своим мужем, который, ко всему прочему, прекрасно понимает, что такое работа врача, и сколько в ней бывает неожиданностей!