Секретная командировка
Шрифт:
– Садись, у меня оладушки есть.
Выделываться я не стал. Оладушки были из картофельной шелухи, зато с конопляным маслом.
– Скоро молодая картошка пойдет, можно подкапывать, – сообщила тетушка. Глядя как я трескаю ее стряпню, вздохнула: – Нашла сёдни картошку, с пару фунтов, в углу в гобце лежала. В прежние-то годы выкинула б, да и все. А нонче помыла, ростки выковыряла, да почистила. Из мякоти супчик сварю – крапивы свеженькой нарвала, сварю, а шкурку на терке протерла, да в оладушки. От жисть, мать ее ети!
Мне уже не резал слух тетушкин говорок, ее «цоканье», но стал замечать, что она все чаще и чаще матерится.
Я доедал оладушки,
– Вовк, ты на меня не серчай, а? Мне-то от что? Я же люблю тебя, дурака, хоть ты и в чека служишь. Но соседи говорят – вы все убийцы, руки у вас по локоть в крови. Мол, кровь человеческую пьете. Как крови напьетесь, так веселы, а нет, так и день худой.
Ага, где-то я это слышал. Или читал. Точно, у Алексея Толстого, про князя Ромодановского, начальника тамошней спецслужбы. Интересно, просто совпадение или «красный граф» это про чекистов писал? И странно, что такие слухи уже ходят. Я думал, их будут распускать позже, не раньше сентября, а то и октября, когда объявят "красный террор".
– Я же тебя с малых ногтей растила, как облупленного знаю. Знаю, ты не такой, ты парень честный. Но и меня пойми, страшно мне. Ты на службу уйдешь, а мне, того и гляди, красного петуха пустят. Ну я-то старая, отжила свое, а ты-то как?
– А что я?
– Так говорю – убьют тебя дурака, так тебе и надо, а мне потом хороняй.
– Что-то я тебя не пойму, – отложил-таки я вилку. – То ты меня из дому гонишь, то переживать начинаешь, что меня убить могут.
Тетка махнула рукой, и принялась убирать со стола. Погремев посудой, сказала:
– Вовка, ты уж сегодня-то ночуй, а завтра съедешь. Куда ты сейчас, ночь на дворе.
– Угу, – буркнул я, понимая, что сейчас могу упасть носом в стол и заснуть.
Поднялся и на шатающихся ногах пошел в свою комнатушку. Пока свою. Услышал от тетки.
– Вот, зачем вы попа из Черных озерок расстреляли?
Я только махнул рукой. Раздеться уже не хватило сил, упал поверх постели, но неожиданно сон пропал. Попа Селифана из Черных озерок – деревушки неподалеку от села Чуровское – расстреливали не мы, а местный комбед. Якобы за укрывательство ста пудов зерна. Разбирались. Выяснились совсем уж чудесатые вещи. Оказывается, местный комбед ополчился на отца Селифана вовсе не из-за политических побуждений, а из-за религиозных, потому что весь комбед в полном составе принадлежал к старообрядцам-беспоповцам, а Селифан был никонианин и в недавнем прошлом выполнял в нашем крае функции миссионера и заставлял староверов приносить покаяние и переходить в лоно официальной церкви.
В прежние времена я думал, что удар по церкви был нанесен Октябрьской революцией. Ан нет, это случилось раньше, еще в феврале семнадцатого, когда Временное правительство отделило церковь от государства, а школу от церкви. Вот тут и полезло! Старообрядцы и обновленцы, катакомбники и несториане. Я уже запутался в направлениях, а тут еще и сектанты: «хлыстовики» (и вовсе не от слова «хлыст», как я раньше считал), «толстовцы» (которые непротивленцы) и «иониты» (последователи не Иоанна Богослова, а Иоанна Кронштадтского).
Оказывается, Иоанн Кронштадтский был в этих краях несколько раз, навещая окрестные монастыри. И теперь на полном серьезе немало несознательных граждан (в основном женского пола) считали Иоанна воплощением Христа! Ничего не имею против отца Иоанна, тем более что он причислен к лику святых, но воплощение Христа – это слишком!
Еще одним откровением для меня стало изречение одного ответственного товарища,
Еще я стал припоминать отношения своей тетушки с религией. Нет, слишком религиозной она не была, хотя… Да, в июне месяце, когда задержали церковного старосту Заухарева за неуплату налогов, тетя Стеша ходила с остальными бабами на митинг, требуя вернуть старосту на место. Буча вышла знатная, красногвардейцам пришлось пострелять в воздух. И церковь она посещает исправно. Вполне возможно, что она теперь и член религиозной двадцатки, которая по новому закону должна заключать договор со священником, платить налоги государству и содержать храм в удовлетворительном состоянии.
А может, она боится не столько за себя, сколько за меня? Тетушка хотя и прикидывается темной и неграмотной бабой, прекрасно понимает, что у новой власти могут возникнуть проблемы с религией (да они уже и начали возникать!), и она переживает, как бы ей не испортить карьеру любимого племянника. Как может быть у начальника отдела по борьбе с контрреволюцией губернского ЧК не просто верующая тетка, а еще и активно участвующая в общественной жизни? Хм. А ведь вполне может быть!
Слышал от Есина, что на Гороховой собираются создавать специальный отдел по работе с церковью. Ну может и не так, но смысл тот же. Чем он будет заниматься, догадаться не сложно. Нет, не борьбой с церковью и религией. В руководстве страны сидят очень умные люди, понимающие, что отнять у людей веру в Бога невозможно, но вот уничтожить Церковь желательно. Это я, имеющий представление о том, что Церковь, хотя и будет растоптана, не погибнет. Но это будет чуть позже. А пока государство в лице упомянутого отдела будет старательно вбивать клинья между людьми различных конфессий и даже постарается увеличить количество сект и направлений. У нас такого отдела пока нет, но могут создать какой-нибудь подотдел и присоединить его к моему. Нет уж, если меня заставят еще и с религией воевать, уйду в отставку. Тимохин меня уже вторую неделю сманивает к себе на должность начальника губпромотдела.
– Вов, ты спишь? – услышал я голос тетки. – Нет? Так я тут вот что подумала. Не стоит тебе утра дожидаться. Коли не спишь, так давай-ка иди отсюда. В кабинете своем поживешь, а потом начальство тебе какую-нибудь комнатенку подыщет.
.
Глава 15. Гибель товарища
Капитолина откуда-то узнала, что я остался без квартиры. Появившись в моем кабинете без обиняков заявила, что хотя война еще не закончилась (она еще и не начиналась, девочка ты моя!), но мы все равно бы могли поженится, а нее есть комната.
А ведь это идея! – пронеслось у меня в голове. – Жениться, обзавестись жилплощадью. Не я первый, не я последний. Девушка, правда, не в моем вкусе, но ничего. Авось, да переберусь обратно, в собственное тело.
Но мысль как пришла, так и ушла. Предположим, я-то отсюда уйду, а Вовка останется. Зачем кидать парню такую подлянку?
– Кап, ну мы же с тобой договаривались. Вот война закончится, тогда и поженимся, – сказал я решительно.
Барышня загрустила, но ненадолго.
– Вовк, а я имя хочу сменить, – сообщила она.