Секретная просьба (Повести и рассказы)
Шрифт:
— Хи-хи, — хихикнули дамочки и девицы.
Явился Трошин к Никитину, просит:
— Увольте. У меня от цифр голова болит. Тут университет кончать надо.
— Эх, ты, — произнёс Никитин. — «Университет… Голова болит…» И не стыдно тебе, рабочему человеку, так говорить? Возьми учебную книгу по бухгалтерскому делу и изучай. Вот и будет тебе наш, пролетарский, революционный, жизнью указанный университет.
Достал Трошин учебную книгу. Стал изучать: дебет — приход, кредит расход, сальдо — остаток. Если от дебета, то есть прихода, отнять кредит, то есть расход,
Потом взялся за счёты. Один ряд — это копейки, второй — десятки копеек, третий — рубли, потом десятки рублей, сотни и тысячи. Смотрит всё тут понятное. Сиди прикидывай косточку к косточке, записывай результат.
Доволен Трошин. Сам не заметил, как увлёкся бухгалтерским делом.
Прошло около месяца. Инженеры и другие заводские служащие объявили бойкот Советской власти. Отказался работать и главный бухгалтер. А вместе с ним и все его дамочки и девицы.
— Вот узнают, как работать без нас, — злорадствовал главный бухгалтер.
— Они ещё нас на руках понесут к нашим цифрам и бухгалтерским книгам, — хихикали дамочки и девицы.
Сидят они дома. Неделю, вторую, третью. Ждут. Только что-то за ними никто не идёт.
Решил тогда главный бухгалтер сам сходить на завод. Не поймёт он, как же без них, без людей опытных, завод управляется. Приоткрыл дверь в бухгалтерию. За большим дубовым столом — Илья Трошин. За другими заводские девчата. Сидят, на счётах щёлкают, на листы бумаги разные цифры выписывают.
Вошёл бухгалтер в комнату, направился к дубовому столу, взял в руки бухгалтерскую книгу, глянул — всё верно: и дебет, и кредит, и сальдо.
Поразился бухгалтер:
— Для этого же университет кончать надо!
— А мы его и окончили, — улыбается Трошин. — Наш, пролетарский, революционный, жизнью указанный университет. Как там по бухгалтерским книгам: одни — в расход, другие — в приход, — показал на себя и сидящих рядом девчат. — Дебет — кредит. Всё по науке!
— Мне что, я Зимний брал, — хвастал Илья Крикунов. — Я кровь проливал. Со мной осторожнее.
Стали рабочие хозяевами на заводах. Установили строгий порядок революционную дисциплину. Работать без брака. На заводы являться вовремя. Станки и инструмент беречь.
Так всюду. Так и в Петрограде на Балтийском заводе.
И лишь Илья Крикунов не как все. Ленится, на работу опаздывает.
— Я Зимний брал. Мне все можно.
Станут товарищи стыдить Крикунова.
— Ну, ну, расходились! — огрызался он. — Я революцию делал. Так уж и разок опоздать нельзя.
— Так ведь не разок, — говорят товарищи.
— Ну два, ну три, ну чего привязались?..
Балтийский завод выполнял срочный заказ. Работали с утра до утра. Часто по двое, по трое суток не выходили из цеха. Больше всех доставалось кузнечной бригаде, в которой работал Илья Крикунов. С них всё начиналось. Другие рабочие — слесари, токари, сборщики — ждут, пока кузнецы откуют заготовки.
В бригаде семь человек. Каждый на строгом учёте.
И
— Опять за своё?! — рассердились товарищи.
— А что? Ко мне брат из Рязани приехал. Так уже и дома побыть нельзя! Я ему про Зимний рассказывал, про революцию.
— Ой, Илья, Илья!
Прошёл месяц. Опять на заводе срочный заказ. И опять в самый напряжённый момент нет на месте Ильи Крикунова. Неделю не являлся, на вторую пожаловал.
— Здравствуйте. Ну, как тут у нас дела?
Вот же нахал! Ещё про дела расспрашивает.
— Лодырь! Лентяй! — возмутились рабочие. — Ни рабочего духа в тебе, ни человеческой совести.
— А что? Я к отцу и к матери на Псковщину ездил. Что я — не сын, чтобы родителей не порадовать.
Пришёл у рабочих конец терпению.
— Хватит!
Вынесли они решение уволить Илью с завода.
— Как так? По какому случаю? Братцы! — кричит Крикунов. — Я же Зимний брал. Я же кровь проливал. Не имеете права…
— Хоть ты и брал Зимний, хоть и кровь проливал, — отвечают рабочие, а всё же разные у нас с тобою теперь пути. Нет тебе места среди рабочих.
— Не по-революционному это, не по-рабочему! — ещё громче шумит крикун.
— Эн, нет, — не уступают товарищи. — По-революционному, по-рабочему, в самый раз.
У Капки Травкина шесть сестёр: Нютка, Марфутка, Юлька, Акулька, Глаша и Клаша.
Капка один, а их шестеро. Мал мала меньше.
Отец у Капки шахтёр. И Мать на шахте работает. Целый день не бывает их дома. Дома Капка и шесть сестёр. Капка по возрасту самый старший. Вот и случилось, что мальчик Капка при сёстрах в няньках.
«Э-эх, — сокрушается мальчик, — не повезло. Вот если б я да на место Юльки или на место Акульки. Не мне за ними бегать, а им бы за мной следить». Просчитался, родившись первым, конечно, Капка.
Дел у мальчишки по горло. То Марфутка и Нютка подрались — беги разнимай. То Юлька ушибла ногу, то заноза попала Акульке в руку. То Глаша и Клаша в люльках своих ревут. Качает сестричек Капка, утешает сестричек Капка. Кашу им варит, с ложек их кормит. А старших, Марфутку и Нютку, порой разозлится и даже побьёт.
Капке в школу пора идти. Некогда Капке в школу. Другие ребята по улицам бегают, в игры играют, а Капка всё дома и дома. У мальчика шесть сестёр.
Дразнят Капку порой ребята.
— Нянька, нянька! — ему кричат.
Терпит и это Капка, некогда сдачи дать.
Понимает Капкина мать, что трудно, конечно, сыну. Нет-нет — купит ему ландринчик. А что ему этот ландринчик, он и без ландринчика проживёт, лишь бы сестёр целыми днями не нянчить.
Но раз в году всё же Капке выходит отдых. Из деревни приезжает к Травкиным бабка. Замещает она мальчишку. Появляется бабка всегда зимой. Сугробы лежат на дворе. Мороз разукрасил окна. Бело. Хорошо. Привольно. Нагоняется Капка по улицам. Накатается с гор на санках. Всласть надерётся с мальчишками. За целый год все обиды свои припомнит.