Секретные поручения 2. Том 2

Корецкий Данил Аркадьевич

– Что-нибудь понравилось? – спросил Виктор.

– В общем… – Таня вспомнила свой старенький автомобильчик. – В общем, понравилось.

– На самом деле это хлам, – сказал Виктор, когда они сделали привал у стенда «Кастрол» и пили кислое калифорнийское вино. – Пошли, покажу кое-что.

Приземистая желтая машина не стояла, а скорее лежала, распластавшись, на круглом вращающемся подиуме. Подиум был огорожен ленточками, вокруг стояли целых четыре мордоворота в цивильной униформе, а внутри на водительском сиденье восседала длинноногая манекенщица,

которая улыбалась в окошко всякий раз, когда приближался какой-нибудь увешанный аппаратурой фотограф из информагентства.

– Это «Ламборджини», – сказал Виктор, жестом подзывая к себе одного из мордоворотов. – Это, в принципе, машина. Не то чтобы совсем, но…

– Вы не могли бы попросить девушку освободить место? – сказал он охраннику. – Спасибо. И проследите, чтобы эта штука не вращалась. Подиум, я имею в виду… Таня, не хотите присесть? Да не бойтесь, она никуда не уедет, здесь чип-ключ… Ручку на себя. Не бойтесь, не отвалится. Вот так. Вам помочь?

– Не надо, – сказала Таня.

Она опустилась на низкое сиденье, охранник вопросительно посмотрел на нее и нажал кнопку на приборной доске, – дверца бесшумно встала на место, щелкнул замок. Таня испытала легкий приступ клаустрофобии, но в ту же секунду все прошло. Здесь пахло кожей и дорогим парфюмом.

Таня схватилась за руль. И ее посетило незнакомое до этой поры чувство. Синдром «племянника герцога», как сказал бы психолог. Она поняла, что это серебристая «Ламборджини» – ее машина. Немного капризная, местами неудобная – когда приходится забирать из гимназии старшего и младшего детей и бедные малыши теснятся вдвоем на правом спортивном ковшеобразном сиденье, – но такая привычная, и всегда эффектная, особенно когда делаешь покупки в гипермаркете и, увешанная пакетами, идешь к стоянке, нашаривая в сумочке этот самый чип-ключ… и она, Татьяна Леонардовна Лопатко, не мыслит себя вне этой машины, как безногий инвалид не мыслит себя вне инвалидной коляски.

– Нежнее возьмитесь за руль, – посоветовал Виктор.

Он сидел рядом, в том самом правом ковшеобразном кресле. Как он здесь очутился, Таня не заметила.

– Нравится?

– Да.

Она отпустила руль, а потом взяла его очень нежно. Как… Как…

– Пятьсот лошадей, – сказал Виктор. – Жмете на газ, и мир галопом несется вам навстречу.

Татьяна вдавила ногой педаль акселератора, та упруго поддалась. Это вам не старенький «Опель»… Колеса долю секунды пробуксовали на месте, окутавшись дымом, потом машина сорвалась с подиума, рассекла надвое толпу, снесла ворота аварийного выхода, выскочила на пешеходную дорожку, оттуда на проспект и, не отвлекаясь на светофоры, ревя, как обескрыленный истребитель-перехватчик, – понеслась вперед, на трассу…

В стекло постучали. Виктор, перегнувшись через нее, нажал кнопку на двери, и стекло уехало вниз. Снаружи стояла длинноногая девушка, держа поднос с двумя наполненными бокалами. Татьяна взяла бокалы, один передала Виктору. И закрыла стекло.

– Давайте выпьем, – предложил Виктор, – за

вашу «Ламборджини». На которой вы будете каждый день ездить на работу.

– Скажете тоже, – хмыкнула Татьяна. – Какая же это должна быть работа, чтобы я на зарплату такую тачку себе отхватила?

– Нормальная работа. Ничего сверхъестественного. – Виктор выпил вино, нажал клавишу на панели, и снизу выплыл двойной подстаканник, куда он поставил пустой бокал.

– Новая «ламбо», с конвейера, стоит 180 тысяч долларов. А этой машине четыре года. Это уже половина заводской цены…

– Откуда вы все это знаете?

– От хороших людей, – улыбнулся Виктор. – Так вот, если я, – предположим, если! – попрошу их продать машину другому хорошему человеку, моему другу, – они отдадут ее за семьдесят тысяч. И комплект резины впридачу. И с рассрочкой на пять лет.

– Хватит, – отмахнулась Татьяна. Одно дело молча помечтать, другое дело вести пустопорожние разговоры с цифрами, выкладками и планами на пятилетку. Она это не любила.

– По мне что семьдесят, что миллион, все едино…

– Неправда. Вы просто предвзято относитесь к своей работе. У вас замечательная работа. Я вам завидую. Честно. Будь я на вашем месте, я за какую-то неделю заработал бы первоначальный взнос на эту красавицу.

Таня внимательно посмотрела на него, а потом от души рассмеялась.

– Нет-нет, я не имею в виду взятки и шантаж… – Он тоже засмеялся.

– Ничего противозаконного, даже аморального. Вот честное слово. Только работа. В правильном… – он перестал смеяться и поднял указательный палец, – в правильном направлении. Те несколько тысяч, что вы с Денисом наварили на сделке с чаем, это ведь сущий пустяк, – последнее слово он произнес страшным шепотом, наклонившись к ее уху, так что она почувствовала горячее дыхание.

Близость мужчины в замкнутом пространстве шикарного авто будоражила женскую составляющую следователя Тани Лопатко.

«Интересно, здесь можно заниматься сексом?» – вдруг подумала она. И сама же ответила: «Конечно, можно. Это можно делать где угодно. В „Жигулях“, „Москвиче“, и даже „Запорожце“. Не говоря уже о „Пежо“ и „Опеле“. Но в изысканной тесноте салона „Ламборджини“ секс будет особенно пикантным…» Она вдруг представила, что это произойдет прямо здесь и сейчас, и окружившая подиум толпа вместе с охранниками и модельными девицами будет рассматривать ее торчащие в окна ноги. Но у нее старый педикюр – это катастрофа!

Видение исчезло, возбуждение прошло. Она вынырнула из мира разнузданной фантазии в мир просто фантазии.

– Что?

– Я говорю – пустяк. Это ничто. По сравнению с деньгами, которые валяются под ногами, а нужно только наклониться и поднять, – это вообще…

Он замолчал, подыскивая нужное слово. Он так и не убрал губы от ее уха, а Таня почему-то и не была против. От него пахло вином, дорогой кожей и еще чем-то, чем пахнут мужчины, разъезжающие в дорогих авто. Праздником, наверное.