Секретные поручения
Шрифт:
Здесь стояли двое понятых — студенты, снимающие квартиру напротив Есипенко.
Слесарь Володя из ЖЭУ-26 тоже стоял рядом, держа наготове гвоздодер — на тот случай, если у лейтенанта Паршнова ничего не получится.
Но у Паршнова все получилось. Он достал связку отмычек, потряс ею перед глазами, выбирая нужную. Выбрал, поковырялся в замке, сосредоточенно разглядывая дерматиновую обшивку. Раздался тихий щелчок.
— Милости просим, — сказал Паршнов, распахивая дверь.
— Спасибо, — сказал Денис.
Все ожидали самого
Да, запах, конечно, был — от переполненного мусорного ведра, что стояло в прихожей. На ковровой дорожке было полно песку, а зеркало напротив входной двери хранило следы чьих-то жирных пальцев. Но что касается всего остального…
— Понятые, пожалуйста, пройдите со мной, — попросил Денис. — И вы, лейтенант, тоже.
Они обошли единственную комнату в стандартных семнадцать «квадратов», заглянули на кухню, в ванную, туалет и кладовую. Хозяина квартиры здесь не было. Ни в каком виде. Денис заглянул в одежный шкаф. Осенняя куртка на синтепоне, плащ, свитер грубой ручной вязки, джемпер — то есть те вещи, которые Есипенко мог прихватить с собой, отправляясь в бега, оказались на месте. Но это еще ни о чем не говорило.
— Надо загашники посмотреть, — сказал Паршнов, угадав мысли Дениса. — Деньги.
Если он куда-то намылился, то должен был подчистить все.
Денис согласно кивнул.
Паршнов привычно заглянул под скатерть, открыл шкаф и порылся в белье.
— Есть, — удивленно сказал он. — Надо же…
Восемьсот тысяч и двести долларов. Денис быстро заполнил протокол обыска, обернулся к студентам.
— Прочитайте и, если все написано правильно, — подпишите.
Понятые, сдвинув головы, изучили протокол, деловито поставили подписи.
— Спасибо. Можете быть свободны.
Потом все вышли, и Паршнов аккуратно запер дверь своей отмычкой. Слесарь Володя предложил вдобавок заколотить ее досками:
— Так, на всякий случай.
— Не надо, — сказал Денис.
Он наклеил на угол между косяком и дверью две широкие полоски бумаги, где стояла его личная печать и подпись.
— Если кто-то захочет сюда войти, плевать ему на твои бумажки, — скептически заметил Паршнов.
Денис посмотрел на него:
— Он бы десять раз уже вошел и вышел. Не дожидаясь нас.
Телефон на столе зазвонил. Степанков не торопился поднимать трубку. Что там на этот раз?.. Он смотрел на обтекаемый корпус «Панасоника», представляя течение заряженных частиц, приводящих в действие это сложное устройство. Представлял тонкий электрический ручеек, что прорвался внутрь красивого аппарата через опущенные шлюзы электроцепи, и теперь закручивается, закручивается воронкой… А откуда он прибежал? Где берет свое начало, на чьем столе?
Четвертый раз.
«Если позвонят в седьмой, значит, — кто-то из своих», — подумал Степанцов.
Пять, шесть. Семь. Прокурор снял трубку с рычага.
— Алло.
— Здравствуй,
Степанцов пообещал себе, что в следующий раз дождется десятого сигнала.
— Ничего страшного. Ты бы мог позвонить мне домой, Дмитрий Павлович. После шести.
— После шести будет поздно, — сказал Байдак.
— Что случилось? — Степанцов почувствовал смутную тревогу. — Впрочем, нет, давай… ты мне позвонишь домой вечером, и мы все обсудим.
— Я же говорю: поздно будет, Владимир Иванович. Лялечка купила утром свежего леща и потрясающего французского вина. Ну и водка, конечно, в холодильнике замерзает. Рыба уже в духовке, через два часа дойдет. Ляля обещает что-то совсем из ряда вон… Это она для тебя старается, Владимир Иванович. Ну и для Нины, конечно. Приходите на ужин, не пожалеете.
Прокурор переложил трубку в правую руку, вытер левую о брюки.
— Я хотел сегодня задержаться на работе, — соврал он по привычке, как врал обычно жене.
— Плюнь, — веско сказал Байдак.
— Да к чему все это, Дмитрий Павлович: лещ, французское вино, то-се?.. Зачем?
Праздника никакого нет, дня рождения тоже.
— Я не люблю громких слов, ты знаешь. Лялечка очень благодарна тебе за тот звонок. Я — тоже. Ну и Родик… Вроде бы как у него все налаживается. Есть еще пара вопросов, вполне решаемых, на мой взгляд…
«Но решать их придется мне», — мысленно добавил Степанцов.
— Хорошо. Все. Я понял, — быстро сказал он. — Мы с Ниной подойдем к половине седьмого.
— Ну и прекрасно.
Едва прокурор успел положить трубку, как в дверь постучали. Это Петровский и Лопатко. Петровский побывал у Есипенко на квартире, звонил оттуда: дело принимает дурной оборот. Куда еще дурнее…
— Так что вы там затеяли? — спросил Степанцов, поднимаясь из-за стола. — Ездите везде, людей пугаете… Вдвоем, как эти… Эскадроны смерти. Или много свободного времени?
Он не любил обнаруживать при подчиненных даже малейшее свое раздражение — потому голос его оставался ровным и спокойным. Прокурор ходил взад и вперед по кабинету, словно маятник, и половицы ритмично поскрипывали в такт его шагам.
— Есипенко не запил и не загулял, Владимир Иванович, — несколько обескураженный таким приемом, сказал Денис. — Он пропал. Причем нехорошо пропал: вещи на месте, деньги на месте…
— И что? Потащился за какой-то девчонкой, залег у нее… Или вообще в другой город заехал. У такой публики это сплошь да рядом.
— И напарник его пропал — Курлов, — продолжил Петровский. — Я вызвал — не пришел, дома нет, на работе нет…
Степанцов вздохнул.
— Это только в кино все загадки разгадываются и все становится ясно. А в жизни… Знаешь поговорку: «Один дурак может задать столько вопросов, что и сто умных на них не ответят». Что ж нам, теперь искать всех подряд?