Секретные поручения
Шрифт:
— Но…
— Когда ты привлечешь Есипенко в качестве обвиняемого, объявишь розыск, тогда и будем его искать! А до его напарника нам вообще дела нет!
— Как же нет? — вмешалась Лопатко. — Они вместе были в «Пилоте»! Это Курлов ударил Плыша! Потерпевший его опознал по фотографии! Теперь все концы сошлись!
Прокурор перестал расхаживать взад-вперед и вернулся за стол.
— Еще что скажете? — строго официально спросил он.
Денис кашлянул.
— У Есипенко в шкафу вещи разных размеров. Много пар часов. Я сразу
Степанцов смотрел в стол перед собой. Зеленый пацан копает глубоко, и он очень цепкий. Видно, Дмитрий Палыч встревожился не на шутку. И эту свою тревогу изольет сегодня ему под запеченного леща с французским вином. Хотя изольет без акцентации, мимоходом. Он ведь держится всегда так, будто главней городского прокурора раз в пятнадцать. Самое смешное, что так оно и есть. С его связями не потягаешься, да и капиталы такие, что дай Бог каждому… А теперь выставляется в Законодательное собрание, и пройдет, голову на отсечение — пройдет!
Надо с этим считаться. И сесть за дружеский стол с уже готовым решением проблемы. Пусть супруги Байдак порадуются. Нет, даже не Дмитрий Павлович и не его румянозадая Лялечка — те в явное говно не влезают. А вот сынок — да…
Родька, Родик, сукин сын. Родион Дмитриевич. Вот кто знает, чего ему бояться.
— Я вас внимательно выслушал, друзья мои, — веско произнес он. — Работаете вы нерационально, разбрасываетесь и занимаетесь ерундой. Вместо того, чтобы сосредочиться на убийстве губернаторской тещи, Лопатко собирается разыскивать того, кто заехал по физиономии какому-то Плышу! Знаете, сколько раз в день кто-то кому-то бьет морду? Будем всех искать?
«Пой, ласточка, пой!» — злорадно подумал Денис. В кармане у него бесшумно работал диктофон.
Таня хотела что-то сказать, но прокурор поднял руку.
— Нет. Будем расследовать дело о смерти Войковой, тем более что есть новые данные, позволяющие завершить его очень быстро.
— Какие данные? — встрепенулась Таня.
— Всему свое время, потерпите, — мягко сказал прокурор и обратился к Петровскому:
— А вам, конечно же, еще рано расследовать столь сложное дело, как убийство водителей. Это моя вина — не учел. Но теперь мы поправим положение.
Сегодня же передайте дело Курбатову.
— Почему? — вскинулся Денис. — У меня все получается!
— Ничего у вас не получается. Но когда вы это поймете — будет поздно, — раздраженно сказал Степанцов. И приказным тоном добавил:
— Сегодня же передайте дело! А сейчас вы свободны!
Ошеломленный Денис развернулся и как заводной автомат вышел из кабинета.
— Присядьте, Татьяна Леонардовна. — Степанцов вынул из сейфа тощую папку, картон на которой еще не успел размочалиться. Положил на стол.
— Возьмете дело Пешнера, сутенера. Кравченко на последнем дежурстве вынимал
— Помню, — сказала Таня Лопатко. — Только…
— Тут все просто. Пешнер, по оперативным данным, был должен больше сорока тысяч долларов, машину у него забрали за долги, четыре лучших его девочки упорхнули к Вазраняну — так что все основания покончить с собой у Пешнера налицо. Вряд ли это может быть инсценированное убийство… Но родственники жаловались, они сомневаются — пожалуйста: мы возбудили уголовное дело и провели расследование.
Теперь надо очень грамотно и толково его закончить, чтобы ни у кого не оставалось сомнений. Задокументируй все и прекращай расследование. Кравченко не слишком аккуратен в такой работе.
— Но у меня и так восемь дел. К тому же дело Войковой только-только сдвинулось с мертвой точки.
— Кстати, о новостях! — прокурор поднял палец. — Есипенко мертв. Поэтому дело Войковой тоже можно спокойно прекращать.
Прокурор сделал паузу. Лицо Татьяны Лопатко — смесь хорошистки-активистки с первой парты и набирающейся горького опыта суки, — лицо ее вытягивалось, тяжелело, перетекало к подбородку большой фиолетовой каплей, готовой сорваться и капать, капать на бедные мозги Владимира Ивановича.
— В балке у Ботанического сада собаки раскопали труп, — спокойно продолжил Степанцов. — Изуродованное лицо, но одежда совпадает с той, что описана в розыскной ориентировке на Есипенко. Курбатов выезжал на место, он прихватил шофера из «Витязя», и тот опознал Есипенко.
Таня Лопатко поднялась из кресла еще на слове «труп» и удивленно смотрела на прокурора, будто тоже проводила опознание.
— Почему же вы ничего не сказали Петровскому?
— Его это уже не должно интересовать.
В это время дверь прокурорского кабинета распахнулась. На пороге стоял возбужденный Денис. Он был бледен, губы заметно подрагивали.
— Владимир Иванович! — звонко сказал, почти выкрикнул стажер. — Я не согласен с вашим решением о передаче дела Курбатову! И я напишу возражение прокурору области!
Наступила немая сцена. Диктофон в кармане у Дениса крутился вхолостую.
— Это ваше право, — несколько растерянно сказал наконец Степанцов. — Но в моей практике таких случаев не было. И вы понимаете, насколько это осложнит наши взаимоотношения?
— Я прекрасно все понимаю! — почти выкрикнул Денис. — Причем гораздо больше, чем вы думаете!
Круто развернувшись на каблуках, он выскочил в приемную, с силой захлопнув за собой дверь. Таня Лопатко, чуть помешкав, выбежала следом и прошла в кабинет Петровского. Тот стоял у окна и нервно курил. Таня подошла вплотную, обняла его за плечи, прижалась телом к спине.
— Не надо так волноваться! — увещевающе прошептала она и потянулась губами к шее Дениса.
В это время под пиджаком у него что-то щелкнуло. Кончилась кассета, и пружина вернула клавишу записи на место.