Секретный фронт
Шрифт:
– И трупы обнаружены?
– спросил генерал.
– Обнаружены, товарищ генерал, - ответил Строгов, - мы сделали пробный шурф. Судя по обмундированию, курсанты школы.
– Переборов короткое замешательство, добавил: - "Украинской повстанческой армии", товарищ генерал.
Генерал с досадой махнул рукой и обратился не только к докладывающему ему офицеру, но и ко всем невольным свидетелям их разговора.
– Армии? В армии другие порядки. Бандиты - вот кто они! Как бы себя ни называли, - бандиты! Когда же они успели вырыть братскую могилу?
–
– Землянку?
– Землянки глубокие, - пояснил Строгов.
– Трупы уложены плотно, в три пласта. Каждый пласт покрыт плащ-палаткой немецкого армейского образца, товарищ генерал!
– Ну, ведите, товарищ младший лейтенант, к этой могиле!
Строгов шел впереди четким, строевым шагом. Младший лейтенант недавно окончил офицерское училище. Туда он попал, исполняя волю своего отца, старого служаки, одного из незаметных и скромных героев гражданской войны, носивших орден Красного Знамени на алом банте. Без особой охоты начав учебу, молодой человек постепенно втянулся, обзавелся отличными товарищами, полюбил училище, армию и свой род войск - пограничный.
Приближались сумерки. Старые буки с мохнатыми, замшелыми стволами, широко раскинувшие свои густые кроны, почти не пропускали солнца. Трава под деревьями была вялая и редкая, валежины, гнилые и ломкие, трещали и рассыпались под ногами. Нередко, словно белые, исхлестанные дождями и ветром черепа, виднелись из земли круглые камни, плотно обросшие с северной стороны мхом, с седыми отливами зелени.
Они шли по разминированному проходу в лесной целине, обозначенному свежими зарубками на стволах.
Наконец они достигли лагеря школы; ничто не выдавало сверху его присутствия; вокруг дремучий, девственный лес, не срублено ни одного дерева, не вытоптана трава, не помят кустарник и подлесок. Землянки сообщались между собой умело замаскированными траншеями, которые одновременно были приспособлены для ведения круговой обороны и имели удобные запасные выходы в глухое ущелье.
И землянки и ходы сообщения были настолько искусно спрятаны, что можно было пройти невдалеке от них и ничего не заметить.
– Опытные, ловкие, канальи, - заметил Дудник.
– Сколько раз я предупреждал, с ними надо держать ухо востро...
– Слова были обращены к Пустовойту, покорно принявшему этот упрек и в знак согласия наклонившему голову.
– Э, да тут уже нас опередили!
Возле раскопок у братской могилы негромко разговаривали штабные офицеры, только что приехавшие по вызову. Прибыл и представитель военной прокуратуры, подполковник юстиции, деловые качества которого хорошо знал Дудник. Внешне же это был несколько суматошный бодрячок, заработавший к сорока пяти годам брюшко и лысину. Увидев подходившего генерала, он направился к нему доложить о своем прибытии.
– Здравствуйте, Александр Петрович, - поприветствовал Дудник, успели из Львова?
– При сегодняшних транспортных возможностях, товарищ генерал... Лицо подполковника отмякло в добродушной улыбке.
–
– Очень кстати, товарищ Ткаченко, вы мне будете крайне нужны, сказал подполковник.
– Если фантасмагория, о которой мы краем уха слыхали, подтвердится...
– Только, Александр Петрович, не заводите дела на Павла Ивановича, а то пришьете ему связь с бандеровцами...
– Что вы, что вы, товарищ генерал! Как можно?..
Бойцы вытаскивали трупы и укладывали их в десяти метрах от ямы. Вынося трупы, они протоптали дорожки по глине, выброшенной из могилы. Каждого убитого фотографировали, осматривали его одежду, искали документы.
На кромке поляны стояли два бронетранспортера с водителями и стрелками наготове. Человек десять мотострелков наблюдали за разгрузкой братской могилы. Металлические щупы, приспособленные для поиска схронов, были очищены от земли и закреплены ремнями на бортах за скобы.
Генерал подошел к бойцам, взмахом руки отставил рапорт старшего, обратился к первому, ближе всех стоявшему к нему рядовому:
– Как фамилия?
– Рядовой Горчишин, товарищ генерал!
– Солдат ответил звонко, с юношеской непосредственностью и гордостью за оказанную ему честь разговаривать с генералом.
Ветер качнул верхушки буков. Покружившись, медленно упали на землю желтые листья. Где-то неподалеку застучал дятел.
Генерала заинтересовал молоденький солдат Горчишин, отличавшийся от привычных ему фронтовиков, заинтересовал как человек, призванный в армию после войны, как один из тех, кому предстоит продолжить дело обороны.
– Вот так, товарищи, война окончилась, а убийства продолжаются.
Горчишин промолчал. Слова генерала не были обращены непосредственно к нему. Карие глаза молодого солдата с бахромчатыми ресницами глядели доверчиво.
– Вы кем были до призыва, товарищ Горчишин?
– спросил Дудник.
– Комсомольским работником. И сейчас член комсомольского бюро, товарищ генерал.
– В стычках участвовали?
– Участвовал, товарищ генерал. Я из минометного расчета.
Подходили еще бойцы.
– Знаете, кого выкапываем, товарищ Горчишин?
– Точно не знаем. Говорят, "эсбисты" расстреляли курсантов, захотевших выйти по амнистии.
– Верно. Слепые убили прозревших.
– Генерал присел на бревно, снял фуражку.
– Молодых хлопцев побили. Молодых?
– спросил он одного из офицеров, производившего раскопки.
– В основном молодежь, товарищ генерал.
– Офицер провел пальцем по списку: - Пятьдесят один.
– Пятьдесят одна жизнь. Могли стать хлеборобами, студентами, шахтерами. Сначала их соблазнили на разбой, спровоцировали, а потом жестоко поубивали. Вот какой враг перед нами. Своих не жалеют. Навязали нам кровопролитие, чем мы должны отвечать? Найдем убийц, предадим справедливому возмездию...
– Генерал закурил, разрешил и остальным, пригласил присесть Ткаченко и подполковника. Пустовойт продолжал стоять.