Секретный фронт

Первенцев Аркадий Алексеевич

– Нельма, идущая тесными косяками к истокам таежных рек, - повторил с упоением Роман Сигизмундович, - понятно, господин Стецко?

Это было похоже на окончание беседы.

Стецко встал, отвесил поклон.

– Вы не ответили. Вам понятно?

– Не все...

– Я вас слушаю.
– Роман Сигизмундович склонил голову, сунул одну руку в карман, приготовясь слушать.

– Моя задача - отдаться в руки пограничникам, выдать подполье, завоевать доверие и... внедриться?

Роман Сигизмундович ждал в той же настороженной позе.

– Все?
– спросил он, посматривая на замолчавшего Стецка.

–

Да.

– Разрешите уточнить.
– Сунув и вторую руку в карман, Роман Сигизмундович на минуту устало опустил веки и после паузы, по-прежнему пристально взглянув на Стецка, начал в той же философско-поучительной манере: - Ваша задача - исполнить поручение. Но если дело осложнится и вас... застукают...
– голос его зашелестел почти у самого уха Стецка, тогда мы намечаем вам линию поведения. Мы не будем расценивать это как предательство. Ряды нашей надежной агентуры значительно поредели из-за глупой романтики. Чуть что, стреляться! А кому польза от этого? Не нам, во всяком случае. Если тот же Очерет получит инструкции, ну и что? Что, я спрашиваю? Еще одна, две, три операции, уничтожит десяток, сотню людей, разожжет гнев не только против себя, но и против всего нашего движения, даст оружие пропаганды для наших врагов, ну? Спрашиваю.

Стецко потупился, склонив голову; оцепенение его прошло, мозг работал четко, мысли текли спокойней.

– Тогда зачем держать вооруженные отряды?
– осторожно спросил он.

– Для закалки и проверки характеров наших людей, для формирования актива, ради воспитания ненависти. Вооруженные отряды нам тоже нужны... Какая власть без армии? Чем утверждаются программы вождей? Оружием! Только оружием и силой. А потом убийца будет бояться возмездия...

– А идеалы?

– Идеалы? Какие там идеалы! Их нет! Есть люди, болтающие об идеалах.

– И мы?

– Кто кого перехитрит!
– Роман Сигизмундович добродушно хохотнул. Кто ярче блеснет... идеями. Кто покруче завернет... Схимник, ложась в пустой гроб, хитрит, дервиш, проращивая ногти сквозь ладонь, хитрит, все хитрят... Вывод один: кто кого перехитрит...
– Он засмеялся, шутливо ткнул пальцем в живот Стецка и тут же, выпрямившись и вынув руки из карманов, строго сказал: - И все же стратегия остается: нельзя победить только оружием. Сеять сомнения, расшатывать основы, вывинчивать шурупы, которые держат главный каркас, работать медленно и неустанно. Вот так. Всего найкращого, пане Стецко!
– Он потрепал его по руке, подтолкнул к двери и, будто не заметив отпрянувшего от нее испуганного лакея, сказал: - Третий будет он! Его псевдо - Чугун!

Стецко шел по аллее, будто после дурного сна, по пути сорвал мокрую от дождя зеленую веточку, погрыз. Почувствовал горечь во рту, пришел в себя, передернул плечами, как в ознобе.

У калитки его ждал Зиновий.

– Забалакались, пане Стецко. Як?

– Була добра балачка, - ответил тот, усаживаясь в машину.

– Третий - Чугун?
– спросил Зиновий уже в дороге.

– А вы откуда знаете?

– Знаю.
– Зиновий обогнал рефрижератор, забрызганный грязью, и еще несколько грузовых машин, которые везли станки.
– Выходим на пункт через Польшу.

Глава седьмая

После свидания с Романом Сигизмундовичем Стецко быстро закончил все формальности. Инструкции противоречили наставлениям

Романа Сигизмундовича. Но, поскольку инструкции носили деловой, а не философский характер и люди, дававшие их, были людьми практическими, Стецко решил следовать пока им, оставляя философию Романа Сигизмундовича для будущих раздумий. Если, конечно, для этого судьба смилостивится и отпустит ему время.

Роман Сигизмундович оказался прав: в дорогу они отправлялись втроем, а не вдвоем, как было решено прежде. И это доказывало авторитет и вес Романа Сигизмундовича в организации. Видимо, за ним оставалось последнее слово.

Добираться на Украину было нелегко: путь лежал через Чехословакию и Польшу. Маршрут через Австрию и Венгрию отпадал, как более опасный: им тогда пришлось бы пробираться через зоны, поделенные меж собой союзниками, а в любой из них могли встретиться осложнения.

Поэтому решили ехать на автомашине через Судеты на Прагу, а оттуда в Польшу, на Краков и Перемышль.

Бытовой стороной путешествия ведал Чугун, замкнутый, малоразговорчивый человек, с неестественно длинными руками и развитыми бицепсами. Его присутствие избавляло от многих забот, что было важно: в Европе, разгромленной войной, достать продовольствие, горючее и кров было далеко не легким делом.

Правда, помогали долларовые бумажки, их шелест завораживал многие жадные до денег сердца.

В Праге Чугун предложил избавиться от "мерседеса", обращавшего на себя излишнее внимание, к тому же нашелся щедрый покупатель. Сбыв машину с рук, вся троица "головного провода" пересела на поезд. И правильно сделала: магистральные международные шоссе подвергались тщательному контролю советских войск.

Посматривая из окна вагона, Стецко с удивлением подумал: "Бог мой! Неужели эти организованные, подтянутые, ладно одетые солдаты и есть те люди, которые никогда ранее не пересекали границы своего загадочного государства? Те полуазиаты, которых нередко европейцы представляют себе или разухабистым парнем в красной рубахе с балалайкой в руках, или бородатым мужиком с топором за кушаком? Или, того хуже, растерявшимся, испуганным до полусмерти тоталитарным режимом маленьким человечком?"

Теперь стали понятны наставления Романа Сигизмундовича о духовном завоевании "сложившегося государства" и о том, чтобы причалить к своему берегу "оснащенный корабль".

"Расширение кругозора" Стецка уже начиналось. Пассажиры, жители, с которыми ему приходилось сталкиваться в поездах, при пересадках на вокзалах, в городках, мимо которых они проезжали, - поляки, чехи и, особенно, евреи - благословляли русских, спасших их от смерти и рабства.

Никто не сомневался в силе советского оружия, а тем более в стойкости и единстве народа, сумевшего так крепко сплотиться перед лицом опасности, выстоять и разгромить сильного врага.

Стецко мучительно отыскивал свою правду, изобретал свое оружие, и прежде всего оружие нравственного порядка, чтобы противостоять этому колоссальному авторитету державы, с которой вступили в неравный на нынешний день поединок и бандеры и романы сигизмундовичи.

На кого они надеялись?

На него, Стецка, поколебленного в своей вере ими же самими, на гориллообразного Чугуна, с его неутолимой жаждой добывательства, на Зиновия, предельно эгоистичного человека, с осанкой тигра и повадками шакала?