Секретный фронт

Первенцев Аркадий Алексеевич

На заставе уже работал движок, зажглись огоньки. Размеренно, словно на вечерней перекличке, перегавкивались служебные собаки.

Застава примыкала к Ветродую, как пограничники сами назвали безымянную горку. Местность позволяла удобно разместить огневые точки.

Года два тому назад застава подверглась нападению крупной вооруженной банды оуновцев. Кровавая стычка открыла недостатки в обороне заставы, и потому после этого были оборудованы блиндажи, вырыты глубокие окопы и траншеи.

Застава имела роту солдат

и штатное число офицеров. Проволочная связь дублировалась стационарной рацией. Поэтому, хотя бандеровцы рвали проволоку, устойчивая связь держалась с комендатурой, штабом отряда в Богатине и ближайшей воинской частью - мотострелковым батальоном Н-ской дивизии.

Денисов медленно шел, вдыхая всей грудью похолодавший после заката воздух, а на душе было беспокойно, предчувствия томили его; иногда больше, иногда меньше, но всегда он чего-то ждал, постоянно был настороже.

Сержант услыхал топот. Скакал верховой от "веста" - так называли западный фланг участка границы. Ладонь ощутила рифленую ручку пистолета, с которым Денисов никогда не расставался.

Всадник скакал к заставе. Часовой его пропустил, значит, свой. Стоило поспешить, узнать, кого принесло в неурочное время. Денисов успел к крыльцу к тому времени, когда со своего конька птицей слетела Устя, бросила повод, оттолкнула дежурного, встретившего ее на пороге.

– Де начальник?

– У себя, Устя.
– Дежурный опасливо отстранился и, когда Устя скрылась в дверях, виновато сказал Денисову: - Она, как зверь! И потом ее разрешено пускать без доклада!
– По-прежнему восхищенно поглядывая на дверь, только что распахнутую Устей, улыбнулся, добавил: - Вот женщина так женщина!

– Женщина!
– передразнил его Денисов.
– Она на коне, значит, боец. Понятно, товарищ сержант? Возьми-ка лучше повод да привяжи коня, а то заподпружится.

И пока дежурный привязывал взмыленного коня, уклоняясь от его зубов, Денисов напился ключевой воды из эмалированного ведра, вытер губы и стал поджидать конца необычайного визита знаменитой дивчины из Скумырды.

А Устя тем временем, распахнув дверь кабинета начальника заставы, очутилась лицом к лицу с Галайдой, по бешеному топоту коня догадавшимся о приезде Усти.

– Что, Устя?

– Що, що!
– Устя рубанула рукой, зло выкрикнула: - Давай швидче "студик", сажай хлопцев...

– Что за приказ, Устя?

– Митрофана и сына его, Митрошку... порезали...
– Устя свалилась на стул, бессильно опустив руки на коленки, туго обтянутые трикотажными брюками спортивного костюма. Слезы брызнули на смуглые щеки.

– Порезали?
– Галайда приказал: - Заставе в ружье! Эх, гады, звери. Порезали...
– Свирепо гоняя барабан нагана по твердой ладони, спросил: Есть подозрение, Устя?

– Как же нет?
– Устя вслушивалась в топот ног, в эти понятные ей звуки тревоги, вытерла глаза и щеки взмахами ладошек.
–

Двое бандюг! Пошли наши хлопцы по следу.

– Пошли все же...

Устя сверкнула ясными, будто дождем промытые вишни, очами.

– Кто пошел? Соплята пошли!

– Что же ты?
– неосторожно упрекнул Галайда и понял свою оплошность.

– Що, що!
– взъярилась Устя.
– Послала тех, кто подвернулся! Не було, кого выбирать. Як бы була у меня твоя рота... Да що ты копаешься, капитан, як хомяк в норке!

– Ладно тебе кричать.
– Галайда осторожненько подтолкнул ее к двери, приказал отвести в село коня Усти, а ее силком умостил рядом с собой в кабине "студебеккера", наполненного бойцами.

Машина тронулась стремительно. Устя покачнулась, схватилась за поручень, выругалась.

Галайда, пряча улыбку в лукавых потеплевших глазах, искоса наблюдал за своей спутницей, вскоре переставшей метать громы и молнии.

– Що, собак взяли? Повизгивают...

– Взяли и собак, Устя.
– Галайда обнял ее за талию: машину сильно подкинуло на ухабе.

– Ты меня не лапай!
– Устя отбросила руку капитана.
– Як-нибудь сама удержусь.

– Извини, Устя. Понимаешь, рефлекс. Ухабы...

– Ладно. Рефлекс! Жируешь.
– И, не обращая внимания на оправдания молодого офицера, спросила деловито: - Кутая почему не взял?

– А может, взял.

– Ладно, не балакай пусто. Де Кутай?

Устя спрашивала настойчиво, не скрывая своей заинтересованности, в то же время цепко следила за дорогой и подсказывала шоферу, как проехать.

– Кутая в отряд вызвали, - ответил Галайда.
– Соскучилась?

– Соскучилась! А що?
– Она вызывающе вскинула голову.

Галайда не отважился продолжать разговор и с напряжением всматривался в бежавшую навстречу крутую и опасную дорогу. Фары не включали, а подфарники освещали только небольшой круг впереди машины.

– Давай, уж я буду за штурмана, капитан!
– сказала Устя.
– Чего ты побачишь на шляхе?

– А если я филин?

– Надолго вызвали Кутая, филин?

– На сколько потребуется. Я не волен распоряжаться им полностью.

– Да?
– удивленно спросила Устя.
– Над ним не волен? Почему же?

– Я начальник заставы, а его используют шире.

– Масштабы?

– Верно, масштабы шире.

– А раз так, почему ему старшего лейтенанта не дают?

– Это большого начальства дело, Устя. А ты заинтересована?

– А тебе що?

Галайда смущенно замолк.

– Митрофана кончили насмерть, - сказала Устя, уточняя обстановку, - а Митрошку, сына, не дорезали. Кровью шибко изошел. У нас доктор будь здоров! Може, вытянет с того света Митрошку. Мой. Комсомолец. Худенький. Плечики узкие. А дух на три гвардейца.
– Устя всхлипнула.