Секретный фронт
Шрифт:
Окунувшись в лес, Устя успокоилась, испытанные ею тревоги остались позади, впереди были надежные друзья. Черный лес убегал книзу вместе с узкой тропой, затем тропа сходилась с лесосекой и разжеванной тракторами дорогой. Конь спотыкался о корневища, похрапывал в темноту, шерсть его взмокла. Пожалуй, первый десяток километров позади, но опасность могла подстерегать всюду. Винтовка была за спиной. Наган под рукой, в мягкой кобуре. Подсумок с шестью десятками патронов перекинут через плечо. Оружие и снаряжение привычное, однако Устя пожалела,
Поднявшись на взгорок, Устя увидела редкие огоньки заставы, гору Ветродуй, смутно очерченную на фоне посветлевшего неба; облака порвались, и медная луна весело ныряла среди пенных барашков. Устя подбодрила коня, и тот снова пошел плавной иноходью, вытянув шею и прижав уши, будто борзая.
Чистый горный воздух разносил четкий звук копыт. Услыхав приближение всадника, часовой свистком вызвал дежурного.
Устя подъехала шагом, чтобы знакомые ребята не истолковали по-своему ее поспешность, спрыгнула на землю, поздоровалась.
– Покличь начальника, Сидоренко!
– обратилась она к сержанту.
– Треба зараз самого...
– Устя повела коня к крыльцу. Следом за ней шел Сидоренко.
Он доложил по телефону начальнику заставы, испытующе вглядываясь в Устю.
– Чего не позвонила?
– Нема связи. Опять, видать, гады порвали провод. Бандиты в Скумырде, Сидоренко.
– В Скумырде бандиты?
– В дверях стоял Галайда.
– Да, Галайда. Мене хотели вбыть.
– Привставшая было Устя снова села, покачала головой.
– Пока двое, а може, трое приходили меня вбыть, Галайда. А там, де трое, сам знаешь, может буть и тридцать... Понятно?
– Пока понятно больше половины, расскажи подробней, Устя, - мягко сказал Галайда, распорядившись поднимать по тревоге дежурный взвод лейтенанта Стрелкина и готовить машины.
Внимательно выслушав подробности, Галайда категорически отказался брать с собой Устю.
– Оставайся на заставе. Нечего тебе пока там делать, Устя.
– Как же без меня?
– Обойдемся на этот раз... Тебе надо отдохнуть, прийти в себя...
– Да що? Я можу...
– Устя страдальчески искривила губы.
– Боюсь, как бы моих ребятишек... Стоит перед очами Митрофан... Прогнать его не можу... Зажмурю очи... в крови плавает.
Галайда вздохнул понимающе.
– Кутай перейдет к Стрелкину, а ты займешь его комнату. Нет, нет, не возражай, Устя. Дежурный отведет тебя, и не беспокойся...
– Ну, що таке, що...
– беззвучно шептала Устя.
– Може, подумаешь, я перелякалась...
– Она поднялась.
– А Кутай тут?
– Тут, тут...
– Его с собой не возьмешь, Галайда?
– Зачем его брать? Стрелкин поедет, Устя...
Легкий на помине лейтенант Стрелкин появился на пороге, доложил о готовности; его молодое,
Ему не терпелось вступить в настоящее дело, показать себя. И он не пытался скрыть своей радости. Устя встала, винтовку повесила на плечо.
К домикам офицеров повел подчасок. Чтобы она не споткнулась на выщербленных плитах тротуарчика, он протянул ей руку.
Устя отдернула свою руку, сердито фыркнула на солдата, и тот, выругав ее за дикость, мрачно довел до домика, постучал в запертую дверь.
Через некоторое время отозвался Кутай и, открыв дверь, очутился лицом к лицу с Устей. Опешив от удивления, он подвинулся, чтобы пропустить ее, фонарик в его руке подрагивал, и на крашенном суриком полу колебались нестойкие тени.
– Якими судьбами, Устя?
– только и мог он вымолвить.
– Приказано разместить ее в вашей комнате, товарищ лейтенант, доложил солдат.
– А вам придется разместиться у лейтенанта Стрелкина.
– Ладно, разберемся, - сказала Устя.
– Иди, хлопец, продолжай сторожить свою канцелярию.
Она прикрыла дверь за ушедшим солдатом, беспомощно опустила руки приклад винтовки стукнулся о пол - и, потянувшись к Кутаю, ткнулась носом в его щеку, спросила расслабленным голосом:
– Куда идти, Жора?
– Пожалуйста, Устя, сюда, сюда.
– Кутай взял ее под локоть. Сюда...
– Он заторопился, все еще не понимая, в чем дело, и не решаясь задавать вопросы. Одно было ясно: случилось что-то из ряда вон выходящее, впервые он видел девушку в таком состоянии.
Электричества не было, движок не работал. Кутай придвинул Усте стул, усадил, зажег керосиновую лампу. При ее неверном свете он увидел осунувшееся лицо девушки, горькие складки в уголках рта. Она вздохнула и нерадостно улыбнулась.
– Что с тобой, Устя?
– Що, що! Як кажуть: старое зашло! Вбыть мене приходылы...
– Кто?
– Кабы я знала.
– И що ты?
Устя невидящими глазами посмотрела на Кутая, вяло ответила:
– Лишнее не пытай, Жорик. Все Галайде сказала... Чуешь?
– Она повернула голову, вслушалась. На лицо ее медленно возвращались краски, энергичней сдвинулись брови, дрогнули губы.
– Машины пошли. В Скумырду. Стрелкин взвод повел...
– Да, слыхал сквозь сон, Стрелкина вызывали.
– Начальник приказал спать тебе у Стрелкина...
– Да, солдат передал распоряжение.
– У воли две доли, - сказала Устя.
– Оставайся, Жорик, со мной, бо мне боязно...
– Она улыбнулась ласково глазами, вытянула ноги.
– Стяни сапожата, не можу нагнуться... Я без седла, як пожевалы мени горы... Винтовку далеко не ставь, мало чего, наган под подушку...
Кутай снял с нее сапоги, отстегнул ремень с наганом. Все движения его были неуверенны, беспокойны. Устя понимала причину, улыбалась, искоса наблюдая за ним.