Секретный рейд адмирала Брэда
Шрифт:
Судя по всему, Консул решил, что в ее словах содержится слишком много избыточной, подтекстовой информации, поскольку поморщил лоб и какое-то время соображал, как ему расшифровывать эту информацию, а главное, как на нее реагировать.
А тем временем… тем временем Лилия уже вовсю реагировала на само его присутствие, на его физическую близость. Причем реагировала сугубо по-женски.
Консул стоял теперь в каких-нибудь четырех шагах от них, однако Фройнштаг чувствовала такое влечение к нему, так ощущала его мужскую силу, словно уже внешне и внутренне обнаженная пребывала в его объятиях.
При этом Лилии не нужно было особо напрягать
Они действительно встречались дважды, но всякий раз рядом с ними оказывались Скорцени и еще несколько совершенно лишних мужчин, которых она готова была не столько расстрелять из своего «вальтера», сколько самым банальным образом растерзать. Голыми руками. Только бы они исчезли с ее глаз. Причем Фройнштаг бесило, что сам Консул при этом оставался совершенно равнодушным по отношению к ней и ничего, абсолютно ничего, не предпринял для того, чтобы заполучить ее, если не на всю ночь, то хотя бы на часок.
Нет, с таким мужчиной — с ее Неземным Мужчиной — часика, естественно, оказалось бы маловато. Но это уже детали.
— Тогда говорить молено было не обо всем. Несколько столетий Внутренний Мир оставался совершенно закрытым для проникновения туда представителей Наземного Мира. Как, впрочем, и проникновения туда всевозможных «наземных» идеологий: фашистской, коммунистической, сионистской, коммунист-сионистской, расистской… Страна Атлантов защищалась от них, как от смертоносных вирусов.
— Хотите сказать, что теперь необходимость в такой защите отпала? — спросил адмирал. — Поэтому вы решили, что во Внутренний Мир можно впустить целую армию германских нацистов, со всем их вооружением и военно-техническим потенциалом?
— Америка впустила их к себе не меньше, — спокойно возразил Консул. — То же самое касается и других стран-союзниц. Но у нас есть оправдание: мы, арии, впустили в свою страну германских арийцев по крови и духу. А кого впустили вы?
— В основном ведущих ученых и беженцев, спасавшихся от гитлеровского террора.
— Не только, адмирал, не только. У нас есть сведения. Впрочем, не стоит об этом, — сдался Консул. — Сейчас не время предаваться эмоциям, — смилостивился он над американцем после небольшой, но пронзительной паузы.
— Вот именно, — победно подытожил доктор Брэд. И Консулу это явно не понравилось.
— А еще хотел бы напомнить, что вы, адмирал, пребываете не в той ситуации, когда позволительно накалять обстановку и предаваться подобным обостренным полемикам.
— Будем считать это минутной вспышкой, господин Консул, — вмешалась в назревающую перепалку Фройнштаг, обиженная на адмирала за то, что и во время третьей встречи с Консулом он, в ипостаси одного из лишних мужчин, умудрился оказаться в ненужное время и в ненужном для него месте. Да к тому же самым наглым образом вторгся в ее полусексуальные бредни-воспоминания. — Так и будем считать, — великодушно согласился Консул.
— Кстати, не будете ли вы так любезны, подтвердить или опровергнуть: эта возвышенность, — указала Лилия на небольшое плато, — называется у вас «Жертвенником».
— А точнее — «Жертвенной Плахой Повелителя». Но кто вам сообщил о ней?
— Могли бы и догадаться, что источником информации Стал Отто Скорцени.
— Оберштурмбанфюрер Отто
— Случается.
— Давайте уточним: казнят или приносят в жертву?
— Это действительно разные понятия. Пусть даже при абсолютно одинаковом исходе.
— Вот именно, — проворчал адмирал, — при абсолютно одинаковом… исходе.
— Адмирала интересует, — предательски прокомментировала его ворчание Фройнштаг, — не для того ли нас доставили, чтобы принести его в жертву.
Фройнштаг спросила об этом шутя и с ухмылкой ждала ответа. Каково же было ее удивление, когда Консул вполне серьезно произнес:
— Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Все будет зависеть от хода вашей беседы с Этленом Великим или Атлантом Арием. Оттого, насколько взвешенно будет вести себя адмирал и насколько аргументировано объяснит причину появления у берегов Антарктиды большой американской военной эскадры во главе с лучшим авианосцем США.
Фройнштаг выслушала его с полуоткрытым ртом, краем глаза посматривая то на адмирала Брэда, то на Плаху Повелителя.
— А еще адмирала интересует, каким образом вы обычно умерщвляете свои жертвы, — все еще не теряла присутствия духа Фройнштаг.
Консул не уверен был, что ему следует отвечать на подобные вопросы, но после некоторого колебания все же объяснил:
— Обреченного доставляют на плаху и оставляют здесь, чтобы он медленно погибал под струей леденящего холода. Превращаясь в ледяную мумию, он таким образом становится Ледовым Ангелом. Это жертвоприношение Богу Льда, Богу Антарктиды. Кстати, таким же образом уходят из этого мира и «подошедшие к жизненному рубежу» арий-атланты. Здесь не принято, как у вас, обитателей Наземного Мира, умирать в постели. Все родившиеся инвалидами, психически неполноценными или уродливыми, а также все неизлечимо больные и древние старики уходят в иные миры отсюда, с Плахи Повелителя.
— И последний вопрос из цикла сугубо журналистских «Вопросов у лестницы, ведущей на Плаху Повелителя»: кто таков это названный вами Атлант Арий, если только я верно произношу его имя?
— Подождите здесь, у лестницы, еще несколько минут.
В эти минуты ваша судьба решается,
Последнее, что Фройнштаг помнила довольно отчетливо, — что ее Неземной Мужчина сделал несколько шагов в сторону того выступа плато, из-за которого появился. А вот, как и куда он исчез — этого она вспомнить не могла. Такое впечатление, что Консул словно бы испарился, причем в самом буквальном значении этого слова.
Когда же после минуты-второй она взглянула на адмирала, то чувствовала себя так, словно ее только что вывели из гипнотического сна, после которого она не могла ни вспомнить, что с ней во время этого сна проделывали, ни куда это девался сам гипнотизер.
Судя по растерянному виду и блуждающему взгляду адмирала, он чувствовал себя не лучше. И если Фройнштаг не спешила приставать к нему с вопросами, то только потому, что не желала ставить в мучительно глупое положение и его, и себя.
Молча переглянувшись, Фройнштаг и Брэд двинулись к выступу, но за ним не было ни Консула, ни чего-то такого, что позволяло бы заподозрить в нем вход в подземелье, — С каких это пор мужчины стали исчезать с моих глаз столь непостижимым образом? — возмутилась Лилия. — Причем в самое неподходящее время, — уточнил доктор Брэд.