Секретный узник

Парнов Еремей Иудович

– Опять двое, - заметил Макс.

– Думаешь, что те пьянчуги тоже?
– нахмурился Дюнов.

– Все возможно. Давай-ка поглядим на этих господ, что они собой представляют.

Они поднялись на чердак и осторожно выглянули в оконце. Сейчас на ограде сидел один - худой, смуглый, в зеленой шляпе, коричневом кожаном пальто с воротником из цигейки и крагах. Другой - в синей куртке с поднятым воротником - стоял за забором и, отворотив лицо от ветра, прикуривал. Он был без головного убора, и Макс обратил внимание на его шевелящиеся под ветром медно-красные волосы.

–

Что ты думаешь об этих?
– спросил он.

– Похоже, шпики, - коротко ответил Дюнов.

– Бьем тревогу?

– Погоди. Понаблюдаем немного. Пока еще нет оснований прерывать работу ЦК.

– Пожалуй, - кивнул Макс.
– Пока они торчат там и слушают, угрозы нет. Но нужно быть готовыми в любой момент увезти людей.

– Все готово, Макс. Часть людей увезем на автобусе в Берлин, остальных на моторной лодке в Цойтен, на вокзал. А теперь давай вниз. Ты иди в зал и не спускай глаз с Тедди, а я займусь своими делами!
– Он отошел от окна и махнул рукой наблюдателю.
– Займите свое место, товарищ Фриц, - тихо сказал он.
– Если кто-то из них уйдет, немедленно сообщите мне.

Но только они вышли во двор, как деревянные ступени жалобно заскрипели. Это спускался с чердака наблюдатель.

– Ушли!.. Оба.

За домом раздался треск мотоцикла.

– Поднимай тревогу. Макс!
– крикнул Дюнов и побежал к автобусу. Шофер был на месте. Он ел бутерброд с колбасой и читал газету.
– Заводи мотор! скомандовал он и понесся к озеру.

Макс вошел в зал и направился прямо к столу президиума. Никто не обратил на него внимания: все глаза были устремлены на Тедди.

– Мы должны, - Тельман тяжело взмахнул кулаком, словно молот опустил, - разрушить стену между нами и социал-демократическими товарищами по классу! Мы должны бороться за каждого рабочего, независимо от того, к какой организации он принадлежит. Если мы вступаем в дискуссию с христианскими рабочими, то должны рассеять их сомнения и опасения в отношении веры и религии... Мы не хотим грабить ковчеги, не хотим сжигать распятия... Мы хотим совместной борьбы...

Когда Тельман остановился на миг, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. Макс наклонился к Ульбрихту:

– Надо прервать заседание, товарищ Вальтер, - тихо сказал он.
– Нас выследили.

Ульбрихт, не оборачиваясь, кивнул и продолжал слушать речь.

– В лице Гитлера, - казалось, что Тельман говорит через усилитель, рейхсканцлером стал человек, который главной линией своей внешней политики сделал подготовку войны с Советским Союзом. Пролетариат и трудящиеся всего мира, равно как и немецкий пролетариат, смотрят на нас. На нас смотрят русские рабочие и крестьяне... Мы должны удвоить и утроить наши усилия. Мы должны разбудить в каждом товарище сознание ответственности партии перед рабочим классом.

Макс отошел от стола президиума и остановился у приоткрытого окна. Повинуясь безотчетному желанию, он осторожно раздвинул створки и выглянул наружу.

Внизу стоял тот рыжий в синей, с поднятым воротником куртке. Он оказался пугающе близко. Макс явственно увидел красную морщинистую бородавку

на левом крыле покрытого веснушками носа, залысины на лбу и мелкие завитки на висках. Он разглядел даже коричневые крапинки в нечистой зелени настороженных глаз.

С минуту они неотрывно смотрели друг на друга. Потом рыжий опустил голову, достал из кармана пачку сигарет и неторопливо пошел прочь.

– ...необходимо приложить, наконец, все усилия, чтобы мобилизовать массы, и прежде всего социал-демократических товарищей на предприятиях, на борьбу с гитлеровцами!
– гремел голос Тельмана.

Этот остался следить, а другой уехал на мотоцикле, подумал Макс и пошел к двери. Надо предупредить Германа... Как же они проворонили эту рыжую гниду?

Уже на лестнице он услышал, как голос Тедди вдруг замолк и наступила настороженная тишина. Потом Вальтер Ульбрихт закрыл заседание...

Когда через два часа в "Цигенхальс" ворвались штурмовики, спортзал был пуст. Только в распивочной за двумя-тремя столиками сидели одинокие посетители да хозяин Вильгельм Мёршель пересчитывал за цинковой стойкой дневную выручку. Все сошло тогда благополучно. Но Макс запомнил лицо, рыжие волосы шпика. Он не сомневался теперь, что именно его и видел Герберт на квартире в Панкове.

"Все возвращается на круги своя", - подумал Макс.

Глава 38

ЗАСАДА

Второй "мерседес-бенц" выехал ровно через четырнадцать минут после первой машины. Макс сел рядом с шофером. Руди, Хельмут и Карл разместились на заднем сиденье. Два карабина и автомат положили на пол.

– Пошел!
– скомандовал Макс, включая секундомер, и захлопнул за собой дверцу.
– Старайся держать точно шестьдесят.

Шофер кивнул и нажал кнопку стартера. Машина медленно выехала из темной подворотни на залитую солнцем Клейстштрассе и понеслась к Моабиту.

Ребята, сидевшие сзади, заерзали. Эсэсовские мундиры были подогнаны кое-как, а солнце палило нещадно. В кабине сразу же стало душно. Макс поправил кокетливо сдвинутую к правой брови пилотку и приспустил стекло. Пахнуло сладковатым и гнилостным ветром весны. Стрелка спидометра дрожала возле шестидесяти.

На углу, около молочной, стоял молоденький штурмовик с букетиком альпийских фиалок. Когда машина замерла перед светофором, он глянул на часы и понюхал цветы. Пока все шло благополучно. Следующий контрольный пункт находился у костной клиники. Пожилой господин, прогуливавший черно-рыжего эрдельтерьера, снял шляпу и, отдуваясь, опахнул ею разгоряченное лицо. Здесь тоже дела обстояли хорошо.

Юная дама, как завороженная, застыла перед витриной агентства путешествий Кука, где пестрели плакаты и проспекты с экзотическими пейзажами. Перчатки и сумочку крокодиловой кожи она держала в левой руке.

– Как идем?
– спросил Хельмут.

– Идеально, - не оборачиваясь, ответил Макс.
– Последний пост на углу Турмштрассе. Там должен стоять парень со скрипкой из группы Валентина. Если на трассе будет порядок, мы сделаем круг и вновь выедем на Турмштрассе... Может, к этому времени наши уже обернутся.