Секреты богов живут в нас

Akiya Peach

Его голос стих, какое-то время было слышно только шуршание ветра в листве. Когда глаза привыкли к темноте, разбавляемой только тончайшими ниточками лунного света, Сион тяжело вздохнул — Куу больше не было в его бараке.

***

Зарево над Айнхэллу стояло чудовищное, огонь плясал выше обмазанной глиной стены. Выставленная стража, побросав свои боевые посты, в ужасе бросилась к домам, едва завидев, как разведенные костры тянутся друг к другу огненными руками, сливаясь в трещащий и переливающийся желто-оранжевым хоровод. Кольцо вокруг поселения сомкнулось и взметнулось ввысь, будто собираясь накрыть огненным куполом. От такого жара глина

на стене растрескалась, начав осыпаться кусками. Яркие искры летели во все стороны, осыпаясь дождем на деревья и крыши ближайших бараков. Только чудом еще ни один из них не загорелся.

Куу сидел на стене, на единственном защищенном от огня местечке, и наблюдал за происходящим. По всему поселению тут и там земля вздымалась. Почва раздувалась буграми и лопалась, выпуская псов, осыпаясь комьями к их лапам. По шерсти пробегали всполохи пламени. Горящие глаза даже не вглядывались в мелькающие вокруг тени — хищники шли на запах страха. Четырехпалые лапы ступали по тропинкам бесшумно, головы с навостренными ушами были опущены, холки шли волнами от шагов. Псы разбредались по деревне. Искали людей.

…Вождь стиснул зубы, крепче перехватывая палку, когда легкая дверь не выдержала натиска непростого хищника. Огненно-красные глаза горели во тьме. От утробного рыка по спине бежали мурашки. Но отступать он бы не стал, за спиной была лестница на второй этаж, где прятались жена и дети. Зашуршали по циновке черные когти, в комнате удушливо завоняло гнилым мясом. Вождь не сдвинулся с места, только выставил вперед заостренную палку, как копье, надеясь встретить зверя в прыжке ударом под ребра. Но замер и пес. Посреди комнаты, опасно пригнувшись и оскалив пасть…

…Перец, рассыпанный у входа в комнату Хатча, не помог. Пес покривился, поскреб морду лапой и чхнул красным, потряс головой, приходя в себя, а после спокойно пошел дальше, в глубь комнаты, загоняя людей в угол. Арю теснил Хатча к стене из навесов. Пес будто понимал его план и злился. Рыча, шел к той же стене, приближаясь с каждым движением. Долгое время они так и простояли: люди — прижавшись к тяжелому навесу, пес — замерев в каком-то шаге от них. Когда поблизости раздался истошный крик, внутри всё заледенело, Хатч крепче впился пальцами в собственное плечо, не смея даже прикасаться к Арю, чтобы не помешать. На раздавшийся следом победный вой пес оглянулся. Ответил хриплым протяжным скулением. Такое же слышалось приглушенно со всех сторон. Стая отметила первую павшую жертву. Вернувшись к собственной добыче, пес увидел только дрожащую полосу света в углу между стеной и качающимся навесом. Всем телом навалившись на преграду, вывалился наружу, ошарашенно оглянувшись по сторонам, и тут же безошибочно нашел своих людей. На крышу он запрыгнуть не смог…

…Стая выла трижды. От их победных песен содрогался каждый в поселении. Только Куу хладнокровно отсчитывал жертв. Загнув третий палец, он опустил взгляд. Сион стоял у стены. Закрывшись от огня своей накидкой, пряча лицо и щурясь, он пытался разглядеть фигурку в светлом. Под ногами хрустели ломающиеся осколки глины.

— Зачем ты делаешь это? За что нас наказываешь?

Куу вздохнул, легко взмахнув рукой. Земля под стеной задрожала, поднялась, как бьющий фонтан. Сион, раскинул руки, с трудом удержавшись на выросшей груде… Теперь они были на одном уровне, так что Сион требовательно повторил свои вопросы.

— Псы пришли как наказание за предательство. Люди прикрывают волей богов собственные решения, алчность, жестокость и глупость.

Истинный дар заменили пустыми обрядами, ничего для нас не значащими. Десяток лет жители Айнхэллу не хотели общаться с нами, только прикрывались, обеляя собственные шкуры и пороча честь богов. Псы пришли, чтобы запугать, напомнить, что боги куда страшнее, чем кажется. Но твои люди убили псов стаи. Теперь стая убивает твоих людей.

— Разве это правильно?

— Жизнь за жизнь. Трое людей за троих псов. Самка год вынашивает щенка, пять лет растит и защищает своего дорогого детеныша… и всю жизнь любит его больше всего на свете. Этой ночью мать найдет убийц своих детей, отплатит им тем же — убьет близкого и дорогого. Таков закон нашего мира.

— Так останови их. Трое наших уже погибли, стая получила плату! Забери псов!

За спиной раздался переливчатый лай, которому тут же ответил целый хор. Сион с трудом сглотнул и оглянулся. Из-за высокого огня поселение просвечивалось насквозь, лучше, чем днем. Только тени непрерывно дрожали в страхе, не давая понять, где человек пробежал, где просто дерево качнулось. На улицах почти никого не было.

— Этот вой. Это ведь значит, что они сожрали четвертого!

— Если стая забрала четвертого, значит, стая четвертого потеряла… — Куу склонил голову к плечу, с тоской наблюдая за пляшущими отблесками. — Пойми, милый человек, чем больше псов убьют жители Айнхэллу, тем больше людей убьет стая. Но они никого не тронут, если не трогать их. Охотничьих псов учили лишь загонять, держать в страхе и не выпускать из угла, пока за добычей не придет хозяин.

— Так скажи им убираться, скажи, что ты пришел за добычей!

— Нет, Сион. Не я их хозяин. Псов здесь держал Шатур. Но он погиб в восстании, случившемся из-за людской дерзости.

— Так упорно винишь во всем жителей… — с раздражением бросил Сион, сжимая кулаки от злости. — А сам хоть подумал, виноваты ли они? Что могут еще делать люди, когда их загоняют в угол чудовища? Только защищать себя и семью! Откуда им знать, что псы не тронут? Ты сам подталкиваешь людей убивать, запирая в огненном кольце со свирепыми хищниками! Откуда простым людям знать, что есть воля богов, а что ложь возомнивших себя главными жрецов и вождей? Почему теперь ты именно их заставляешь страдать?!

— Каждый народ заслуживает своих вождей. Если не пытается им перечить, значит, принимает их поступки, за которые однажды наступит расплата…

— Сначала нужно давать людям возможность осмыслить и выбрать. А ты наказываешь рабов за поступки их тиранов.

Злиться на божество было бесполезно. Скользя и запинаясь, Сион сбежал по рыхлой круче, бросившись к домам. Что именно собирается делать, он и сам не представлял. Но, заметив на крыше ветхого домика Арю, сжавшего кинжал, пригнувшегося и готовящегося нанести удар, кинулся к нему. Пес стоял на крыше невысокой пристройки, медленно-медленно надвигаясь с опасным рычанием.

— Арю, нет! Не трогай его.

Арю с Хатчем удивленно уставились на друга. Сион вскарабкался на пристройку, с хрустом, слышным даже через треск высокого огня, разодрав свое одеяние о торчащие заостренные балки. Скинув тянущую вниз накидку жреца, он встал перед псом, загородив собой.

— Они ничего не сделают вам, если не трогать их.

— С чего ты взял? — зарычал Арю. — Один из них уже разворотил мне руку.

— Потому что ты обжег его перцем. Око за око, жизнь за жизнь. Псы не тронут никого, кто не тронет их. Прошу, просто поверь мне.