Секреты оазиса

Грин Эбби

Джамиля сделала глубокий вдох и вышла из-за занавески. Салман стоял у входа в шатер. Она инстинктивно стиснула зубы и сжала руки в кулачки, но все было бесполезно — ее тело было радо ему.

Она не видела его лицо — слишком далеко он стоял, но все ее мысли были об одном: о том, как он наблюдал за ней и как она трогала себя в ванне.

Вдруг Салман медленно направился к ней. Они были вдвоем в этом роскошном шатре в самом отдаленном оазисе Мерказада.

Его высокая фигура в сверкающем национальном наряде возвышалась у стола, на котором

их уже дожидались роскошные яства. Даже запах этих яств сводил ее с ума. Она гнала от себя мысли, что все это лишь потому, что она здесь, с ним. Потому, что все это он приготовил для нее.

Ноги плохо слушались ее, но она все же подошла к столу. Ей вдруг очень захотелось есть. Она старалась не смотреть на него, но он вдруг поймал ее руку, поднял вверх ее подбородок и небрежно произнес:

— Никогда еще не видел тебя такой красивой.

Она нахмурилась, оттого что почувствовала — ее тело вот-вот выйдет из-под контроля, и старалась не замечать того, как он красив. Настоящий правитель!

— Надеюсь, ты не зря потратился на меня.

— Конечно, не зря. Ведь я не один буду получать удовольствие. Можешь не сомневаться.

Джамиля разозлилась:

— Ты уж избавь меня от подробностей, с кем будешь получать удовольствие, потому что я с тобой спать не собираюсь.

Он усмехнулся, отпустил ее руку и пригласил сесть. Ей захотелось запустить чем-нибудь в его голову, однако она сдержалась. Обычно она всегда себя контролировала, но теперь…

Салману пришлось нелегко. Из-за порнографической сцены в ванне он так возбудился, только возвращение прислуги помешало ему сорвать занавеску, залезть в ванну и раздвинуть ее стройные ноги. И взять ее так, что у них обоих потом бы неделю кружилась голова.

А теперь это платье… Оно сидело как влитое, мерцало и так льнуло ко всем ее изгибам, и ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы немедленно не схватить ее.

Она упрямо смотрела на него, но он видел, как пульсирует жилка на ее шее, и торжествовал. Пусть сопротивляется, в конце концов она не выдержит, а пока он возьмет себя в руки и положит что-нибудь на тарелку для нее.

Джамиля взяла тарелку, которую подал ей Салман. Он положил на нее то, что она любит больше всего. Потом он налил им обоим немного шампанского, улыбнулся и поднял бокал:

— За нас, Джамиля!

Она улыбнулась, подняла свой бокал и произнесла:

— За меня! За то, чтобы мне хорошо спалось сегодня в этом чудесном шатре! Одной.

Он снова усмехнулся, сделал глоток и лениво сказал:

— Знаешь, мне понравилась наша переписка в эти дни. Хотя она и была несколько односторонней и оставила меня слегка… неудовлетворенным.

Джамиля промокнула губы салфеткой. Она могла отсылать назад его письма, могла бросать телефонную трубку, но она не могла выбросить его из головы. Салман дотянулся до ее руки через стол и сказал:

— Ты ведь думала обо мне… в ванне? Ты ведь знала, что я наблюдаю?

Потрясенная, Джамиля не могла вымолвить ни слова. Признаться в этом значило

сказать ему, что ее возбуждает даже то, что он просто смотрит на нее. Она сказала натянутым голосом:

— Не знаю, о чем ты говоришь.

— Ложь не идет тебе.

Джамиля высвободила руку и продолжила ужинать, хотя аппетита ее как не бывало. Она пленница. Что она может сделать? Бежать в деревню, чтобы спрятаться у кого-нибудь из местных жителей?

Она отложила салфетку, допила шампанское и еще раз оглядела шатер. Убранство было таким роскошным… Как ему удалось все так устроить? Однако она справилась со своим любопытством, притворилась, что зевает, и встала. Она твердо намеревалась лечь спать одна.

Салман тоже встал и протянул ей руку. Она не обращала внимания.

— Ты ведь знаешь, что я никуда не уйду, — сказал он, скрывая свое нетерпение.

Она посмотрела на него, и на этот раз в ее взгляде он заметил не только неповиновение. Он заметил что-то еще, что-то, от чего его сердце тут же инстинктивно отшатнулось. Нет, ему не нужно ничего такого. Он просто хочет ее. А она хочет его. Вот и все.

Он подошел к кровати и начал раздеваться.

— Что ты делаешь? — почти в панике закричала Джамиля и тут же пожалела об этом. Она должна контролировать себя.

Салман самоуверенно обернулся:

— Ложусь спать.

— А где буду спать я?

Он показал на кровать:

— По-моему, здесь неплохая кровать.

— В ней спишь ты.

Салман продолжал раздеваться. При свете множества мерцающих огней его тело выглядело волшебно. Джамиля стояла и смотрела на него как зачарованная. А потом он медленно повернулся — и в этом мире не осталось ничего, кроме этого оазиса, этого шатра, этого мужчины и желания, которое звенело между ними.

— Джамиля…

Но Джамиля не могла отвести глаз от его члена, и тогда он обхватил его рукой. Рука двигалась взад и вперед, а девушка едва держалась на ногах.

— Джамиля, ты нужна мне…

Девушка с усилием подняла глаза. Она чувствовала, что ноги вот-вот предадут ее, но все же решила не сдаваться.

— Я… Я не могу. Этого не будет. Это больше не повторится, Салман, — сказала Джамиля и отвернулась. Она понимала, что если сдастся сейчас, то ее уже ничто не спасет.

В этот момент она ощутила сильные руки на своих плечах. Он повернул ее к себе. Слезы выступили на ее глазах.

— Пожалуйста, не плачь, Джамиля.

В этот момент она снова вспомнила ту сцену из детства, когда они стояли у могилы родителей и Салман сказал, что она должна быть сильной. Она посмотрела в его глаза — в этом человеке было ее прошлое и ее настоящее. Она любила его. Эта любовь затмила все, что она когда-либо знала и чувствовала. И ее уже давным-давно ничто не могло спасти.

Как только она поняла это, что-то рухнуло в ее душе, и слезы полились по щекам. Как она может уйти сейчас? Может, это именно то, что она будет помнить всю свою жизнь: этот оазис посреди пустыни и это мгновение…