Секреты прессы при Гобачеве и Ельцине
Шрифт:
Редакция „Независимой газеты“ готова принять в свой штат тех тележурналистов, которые в результате „нового телемышления“ могут хоть на какое-то время оказаться без возможности ЧЕСТНО зарабатывать себе и своим семьям на хлеб. В первую очередь это относится к журналистам ТСН.
Редакция „НГ“ готова учредить от своего имени независимую телекомпанию „ТСН“ специально для Татьяны Митковой. Юрия Ростова и Дмитрия Киселева, помочь этой телекомпании средствами, помещениями, оргтехникой. Профессиональная и политическая независимость этой телекомпании будет гарантироваться авторитетом нашей газеты и соответствующим учредительским договором.
Если Президенту СССР не нужны такие журналисты, то они нужны зрителям и читателям. И они будут работать — с нашей помощью или без нее — в этой стране».
Первое
На телевизионных экранах Советского Союза в 1989 году впервые появились академик Андрей Дмитриевич Сахаров и множество других уважаемых наших деятелей, в том числе и «диссидентов», и иерархов православной церкви. В этот год впервые начали говорить о том, что у нас более миллиона детей-сирот — больше чем после войны, что ежегодно у нас рождается 45 тысяч детей с врожденным пороком сердца (и половина из них умирает, так как нет возможности их оперировать), что 400 тысяч советских детей больны церебральным параличом, что 6 тысяч детей в СССР ежегодно умирает только от рака, что из тысячи новорожденных 24 младенца появляются на свет с заболеваниями опорно-двигательного аппарата, а 48 — с психоневрологической патологией. Здравоохранение, медицинская промышленность, фармакология в стране — на уровне худших африканских образцов, и телевидение не может сделать ничего больше, чем в ходе одного грандиозного телемарафона, одной непрерывной 24-часовой телепередачи попытаться собрать деньги и другие пожертвования для программ Советского детского фонда. Ведущие и инициаторы телемарафона — известные ленинградские журналисты Тамара и Владимир Максимовы. Больше, чем собранные ими миллионы рублей и долларов, стало напоминание общественному мнению, десятилетия обходившемуся стараниями советских властей без таких понятий, как честь, совесть, благородство, благотворительность, милосердие, честность, помощь, поддержка. Ведь ранее, по нашей прессе и телевидению, не было у нас нищих, бездомных, калек, больных, немощных, бесприютных, одиноких, сирот, даже безработных не было.
Пережили мы в 1986 году атомный взрыв, промолчали несколько лет, и вот в апреле 1990 года второй телемарафон тех же Максимовых — вновь шапку по кругу пустили, теперь уже для детей и взрослых, жертв атомной войны, жертв преступного безразличия властей Белоруссии, Украины, центральных и средних областей России, на годы оставивших жить миллионы людей в зонах радиоактивного заражения. И волос не слетел с головы партийных руководителей, министров атомной промышленности, здравоохранения, обороны и т. д., пять лет скрывавших от опубликования, державших секретные данные о действительных масштабах атомной катастрофы. Только в 1990 году, под давлением депутатов советского парламента, телевидение начало потихоньку делиться информацией о том, что мол некоторые заинтересованные крути общественности хотели бы расследования причин многолетнего проживания людей на зараженных территориях. И, что вы думаете, ЦТ СССР послало корреспондентские бригады снимать сельхозпроизводство в Народичах, в Житомирской области, где не только гибнут дети от радиации, но и полным ходом отгружают в соседние районы радиоактивное продовольствие, полученное с радиоактивных полей? Никак нет, не было таких передач, как не сообщало ЦТ о том, что целый состав из вагонов-рефрижераторов с радиоактивным мясом прибыл в Грузию, был разгружен на мясокомбинате в Гори и лишь случайно все это обнаружилось и удалось сплавить это мясо назад, отправителю. Или, может быть, ЦТ сообщало о том, что грузинский чай — из-за выпавших в 1986 году радиоактивных осадков — оказался зараженным примесями радиоактивных элементов? Газеты сообщали, некоторые. А центральное телевидение нет. Не случайно, конечно, что по столицам союзных республик перестали разъезжать легковые автомобили с яркими надписями «Время» — ЦТ СССР. Их раз громили в 1988-89 годах возмущенные телезрители.
А ведь руководители ЦТ СССР и прочей охранительной идеологической надстройки понимали, что достаточно показать несколько раз по всесоюзной первой программе, в вечернее (а не ночное) время хотя бы малую часть уже имеющегося, отснятого видеоматериала о страданиях населения чернобыльской зоны (простирающейся не на тридцать километров от эпицентра взрыва, а уходящей радиоактивными пятнами на карте всей западноевропейской части СССР). Об этих репортажах с атомной петлей на шее писали лишь изредка критики. Но население, телезрители никогда не видели их полностью — документальную ленту Георгия Шкляревского
«Видеокамера показывает нам детей на детской площадке и крупно прибор с далеко уплывающей стрелкой. Ведь это наши дети, это все наши дети! Завтра сын мой женится на этой девочке, и у них родятся дети, а потом внуки будут… Вот только будут ли? Или ктото думает, что он отделился от этого мира китайской стеной, что, питаясь за счет спецзаказов, он сможет удержать и детей своих в какойто спецдействительности? И что они вообще думают — ТАМ?». «Литгазета» отмечала, что положение на зараженных территориях не изменилось в лучшую сторону и в феврале 1990 года. Если бы телевидение было свободным, то все основные министры правительства вынуждены были бы с позором покинуть свои посты.
Тем не менее, свободное телевидение в СССР кое-где существовало, и в столицах союзных республик, и в областных центрах необъятной российской глубинки. Телецентры Тбилиси и Еревана, Риги и Вильнюса, Таллинна и Ленинграда в 1990 году отличались от ЦТ СССР, как объемистая и профессионально солидная еженедельная газета «Коммерсант» от центральной «Правды». Только вот аудитория несопоставимая у периферийных телецентров и у центрального телевидения. И взаимное сотрудничество неравное. Тбилисское телевидение появлялось, к примеру, на всесоюзном телеэкране один раз в квартал на полчаса, а ЦТ СССР занимало эфир в Грузинской ССР ежедневно — вся первая программа транслировалась без купюр, а вечерний выпуск новостей «Время» в 21 час по московскому времени передавался из Тбилиси на республику не только по первой (московской), но и одновременно по второй (местной) программам.
Исключение составляли передачи Ленинградского телевидения. Их могли принимать 50 млн. телезрителей в СССР — в Ленинградской и Московской областях, в Прибалтике и в прилегающих к ним географических зонах. Ленинградским тележурналистам дозволялось многое, хотя и не все. Ленинградское ТВ было официально филиалом Центрального телевидения СССР и соответственно в кадровом и программном отношениях подчинялось Москве больше, чем телевидение Свердловска, Тбилиси или Таллинна. В 1979 году было принято постановление Совета Министров СССР о создании в 1983 году пятой экспериментальной программы Центрального телевидения на базе Ленинградского телевидения.
С ленинградским «Пятым колесом» на советском ТВ появился новый жанр — видеоканал, объединяющий в себе конгломерат разнохарактерных и разножанровых материалов. Объединяющий — по какому принципу? Ответ — в названии, выбранном не без самоиронии: «пятое колесо» подразумевает, как известно, то, без чего вообщето можно обойтись. Так без чего же долго умудрялись обходиться? Без высокой духовности, без настоящей общественной жизни, без откровенных разговоров — публичных, а не на кухне. Вот всему этому и посвящено «Пятое колесо».
Чтобы охарактеризовать уровень материалов этого видеоканала, назову лишь некоторые из тех, что в нем появились впервые в истории советского ТВ. Первое интервью с академиком Сахаровым, первые записи (с толковым комментарием) митингов шовинистического общества «Память», первые показы лент альтернативного кино, первые митинги в поддержку сооружения Мемориала жертвам сталинизма, первая беседа со звездой «андеграундной» литературы Вениамином Ерофеевым. И так далее… Учитывая, как правило, высокий аналитический уровень рассмотрения любой темы в «Пятом колесе», думаю, что лучшие его выпуски — это, вообще, самое лучшее, что было на всем советском ТВ.
Обозреватель газеты «Известия» (23.3.1990) Вл. Арсеньев так описывал свои впечатления:
«Пятое колесо» стало трибуной для высказывания взглядов, диаметрально противоположных тем, что признаны в городе официальными.
Это — взгляд со стороны. Но когда я приехал в Ленинград и встретился с главным редактором «Пятого колеса» Бэллой Курковой, понятое мною у телевизора во многом подтвердилось. К примеру, похоже было, что решительный поворот «Пятого колеса» к новому своему облику случился в тот ноябрьский день, когда в прямом эфире Бэлла Куркова беседовала с народным депутатом СССР Анатолием Собчаком, говорившим об апрельских событиях в Тбилиси, о партийном руководителе Ленинградской области с такой прямотой, что впору было вводить новую единицу измерения гласности — «одно колесо».