Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ
Шрифт:
Десятки транспортов нашли свое последнее пристанище на морском дне, пока английское морское командование не приняло соответствующих мер по организации конвоев, вооружению торговых судов, соблюдению маскировки. Опьяненные успехом, немецкие моряки предприняли несколько набегов даже на хорошо укрепленные порта союзников.
Едва оправившись от шока, англичане в спешном порядке усилили блокаду проливов, ведущих в Атлантику. Теперь немецким кораблям зачастую с боем приходилось прорываться на оперативный морской простор, неся при этом ощутимые потери. Перед немецким морским командованием остро встал вопрос о поиске новых путей выхода в океан.
Как ни странно, одним из этих маршрутов стал Северный морской путь.
В феврале 1940
В ходе переговоров число судов, которые должны были следовать по трассе восток — запад, немцы по непонятным причинам снизили до 10, а 3 апреля 1940 г. германское посольство получило телеграмму из Берлина об аннулировании переговоров с СССР по вопросу о переведении Северным морским путем и этих 10 пароходов. Представитель посольства объяснил отказ от перегона пароходов тем, что неприятель (Англия и Франция) усилил на Дальнем Востоке свои военно-морские базы, а в соответствии с этим — и контроль за прибрежными колониями нейтральных стран, в портах которых и застряли до окончания войны многие германские суда, в частности, те, которые намечались к переводке Северным путем. Советская сторона, согласившись на проведение оставшихся двух судов по направлению запад — восток, оговорила ряд условий, одним из которых был строжайший режим секретности. Это и понятно: шла война, СССР фактически являлся нейтральной страной и международные осложнения были ни к чему.
Также скрупулезно обсуждались условия проводки, лоцманское, бункерное, продовольственное и медицинское обеспечение. Немцы были согласны выполнить все наши требования, их, кажется, тоже удовлетворял столь быстрый и благоприятный исход переговоров.
Во исполнение решений, принятых на переговорах, правительство СССР возложило на администрацию Главморпути и Наркомвнешторг проводку немецких судов в навигацию 1940 г.
Обе стороны приступили к подготовке экспедиции. Стали готовиться к ледовому плаванию и органы госбезопасности.
Этими мероприятиями вплотную занялось Главное транспортное управление НКВД СССР. Предполагалось ввести в штат экспедиции опытного оперработника, который обеспечивал бы центр информацией о ходе плавания, готовил мероприятия по противодействию германской разведке и обеспечивал прямую радиосвязь с Москвой.
К началу лета все подготовительные мероприятия были позади, и караван двинулся на восток. На время проводки «Комета» получила название «Фырол» (по его радиопозывным) и в сопровождении мощных ледоколов «И. Сталин», «Ленин», «Каганович» корабль с невиданной для торгового судна скоростью 16–20 узлов (29–37 км/ч) начал прокладывать путь к Берингову проливу — навстречу войне.
Наши моряки недолго спорили, торговое это судно или боевой корабль. Из донесения в ГТУ НКВД СССР: «При проводке немецкого транспорта многие члены экипажа л/к (ледокола. — Примеч. авт.) высказывали мнение, что транспорт является военным судном, замаскированным под коммерческое. Высказывали убеждение, что необычно высокие борта транспорта являются надставными, с тем чтобы в нужное время они могли быть опущены».
После того как наши моряки побывали на борту «Фырола» и оценили достоинства этого парохода, все окончательно встало на свои места. Из справки ГТУ НКВД СССР: «Германский пароход “Комета” — вспомогательный крейсер — no-вахтенному, команда из 200 человек, труба переделанная, борта
Другой наш источник отмечал великолепно экипированную штурманскую службу немецкого корабля: «Фырол»… новый хороший теплоход, оборудованный всеми последними навигационными приборами. Его эхолот, его гирокомпас во многих отношениях превосходят по своей точности приборы, установленные на наших судах».
Отмечалась в донесениях и отлично поставленная на «Комете» радиослужба: «Фырол» имеет прекрасно оборудованную радиостанцию… круглые сутки одновременно, не снимая наушников, сидят 6 радистов. Седьмой человек из радистов не слушает сам, он имеет чин офицера». Мощность передатчика обеспечивала прямую радиосвязь с Берлином.
Под стать механизмам был укомплектован и экипаж. «Командование крейсера не скрывало, что они военные офицеры и что на борту команда состоит из военных моряков. Во время нашего пребывания на борту ежедневно производился полный военный церемониал». Значительная часть команды (особенно радисты) свободно владела английским и русским языками.
Командовал «Кометой» фрегатен-капитан Кептель. По свидетельствам наших моряков, это типичный капитан торгового судна, хорошо знает арктические условия, плавал в Гренландии в ледовых условиях. Стаж работы — 30 лет. В беседе показал себя компетентным ледовым капитаном в смысле сигналов, интервалов, задних ходов и пр. Однако тяжелые условия перехода сказались и на старом «морском волке» — «командир крейсера на всем пути следования довольно сильно злоупотреблял спиртными напитками, причем был довольно нервным, в особенности в конце нашего пребывания. Свое нервное состояние вымещал на подчиненных ему офицерах, набрасывался на них из-за малейшего пустяка с криком, доходящим порой до кулачной угрозы».
Арктические условия в какой-то мере повлияли и на поведение экипажа крейсера: «Вероятно, для поддержания морального и физического состояния матросов каждый день после обеда им выдавалась довольно значительная чарка водки, вечером), большая доза пива, так что в вечернее время можно было наблюдать отдельных пьяных матросов, прогуливающихся в районе матросского кубрика».
Вскоре для советских моряков стала понятна и главная цель, ради которой осуществлялся ледовый переход. В агентурных сообщениях отмечалось, что «члены команды торопятся выбраться из Арктики, объясняя это тем, что они спешат скорее воевать, что война кончится и им нечего будет делать, что вернутся, ничего не сделав».
Плавание по северным широтам шло своим чередом. Льды, туманы, дождь, шторм не способствовали спокойному переходу, но тем не менее, по арктическим нормам, проводка завершилась в самые короткие сроки и без значительных аварий.
Не забывали немецкие моряки и о разведке Севморпути — ведь они были в своем роде первопроходцами. По всему маршруту проводилась тщательная фотосъемка. Как докладывали наши моряки и лоцманы: «Фотографировали непрерывно берега, фотографировали все объекты, которые только встречали на своем пути. Фотографировали острова, мимо которых проходили, около которых стояли, фотографировали мыс Челюскина берега (так в тексте. — Примеч. авт.), фотографировали ледоколы, под проводкой которых шли». При малейшей возможности делали промеры глубин; немцы высаживались на берег и фотографировали, фотографировали, фотографировали… Тщательно слушали эфир радисты, принимая не только корреспонденцию из Фатерланда, но и переговоры наших судов, самолетов и береговых радиостанций. Судя по всему, перехватили они и радиограмму начальника Главсевморпути Папанина, от которой веет традиционной российской беспечностью: «…нет сомнения, что немцы посылали одно суденышко только с целью изучить трассу, покажи, так сказать, им трассу… пусть ледокол проведет его через лед».