Секреты
Шрифт:
— Может быть, в этот дом сегодня не попадут, — рявкнула на нее Хонор в конце концов. — Но когда-нибудь они доберутся и до этих районов Лондона, будь уверена. Тебе нужно подготовиться к этому, Роуз! И безопасность жильцов тоже может зависеть от тебя.
— Не должна же я за ними приглядывать, — в ужасе возразила Роуз.
Когда Хонор ходила по жильцам, никого не оказалось дома, но вероятно, только потому, что стоял теплый день. Сегодня вечером или в любой вечер ситуация может быть другой.
— В некотором отношении ты должна приглядывать за ними. Разумеется,
В ту же минуту, как прозвучал сигнал отбоя, Роуз выбежала через входную дверь безо всяких объяснений, бросив на Хонор обустройство подвала. Хонор написала список необходимых покупок на случай крайней необходимости: свечи, сгущенное молоко и консервированные продукты, парафиновая печь для обогрева зимой. Тут вернулась ее дочь с бутылкой бренди и новостью, что горят доки.
В половине восьмого, когда снова загудела сирена, были уже сумерки. Если бы Хонор к тому моменту не сделала бутербродов с говяжьей тушенкой, не налила бы фляжку чая и не накормила бы Великана едой, которую брала с собой, они остались бы голодными, потому что Роуз кинулась в подвал со своим бренди, не думая ни о ком другом, кроме себя.
Когда снова начали бомбить, Хонор тихо пошла проверить, не вернулись ли какие-нибудь жильцы. В доме не было никого, но вид из окна верхнего этажа шокировал ее. Ночное небо было ярко-красным к востоку, это явно были доки, о которых говорила Роуз.
Хонор не собиралась говорить Роуз, что Адель работает медсестрой в Лондоне, во всяком случае пока не выяснит, заслуживает ли Роуз, чтобы они с дочерью снова стали семьей. Но она так испугалась за Адель, как только увидела пожар, что сама не помнила, как выпалила это.
Только тогда Роуз вышла из своего ступора.
— Она в Ист-Энде? — недоверчиво спросила она. — Я думала, она в Сассексе, где-то рядом с тобой.
Хонор почувствовала, что должна объяснить, как это получилось.
— Она была в Гастингсе и работала в больнице в Буханане, пока не порвала со своим молодым человеком. Она поехала в Лондонскую больницу, Уайтчепел.
Роуз прекратила пить и захотела выслушать всю историю, и Хонор вроде как стало легче, когда она поделилась с ней подробностями и ужасным беспокойством, которое чувствовала, пока не знала, где находится Адель.
— Я все еще не знаю настоящей причины, почему она порвала с Майклом, они были так счастливы вместе. Но я только могу предположить, что это имеет что-то общее с тем, что случилось в приюте.
Роуз была немногословна, когда Хонор рассказала ей жуткую историю целиком, но она предположила, что Роуз чувствовала себя слишком виноватой, чтобы комментировать. Они сидели в двух шезлонгах в тусклом свете единственной слабой лампочки, и она не слишком ясно видела дочь, чтобы разглядеть выражение на ее лице, но Роуз вытирала глаза платком, и когда она в конце концов заговорила, ее голос дрожал.
— Прости, мама, я ничего об этом не знала. Я почему-то думала, что она прямо из Юстона
— В этом мире много злых людей. — Хонор пожала плечами. — Я знаю, что ты меня не поблагодаришь за напоминание о всех твоих материнских ошибках, но я должна это сказать. Если бы ты действительно заботилась о своем ребенке, давала ей любовь и чувство значимости, этот мужчина никогда бы не засосал ее в свою отвратительную паутину.
Тогда Роуз открыто расплакалась.
— Как я могла это делать? — рыдала она. — Мама, ты не представляешь, каково мне было. Я жила в ужасной нищете с человеком, который никогда не знал ничего лучшего, с ребенком, связавшим мне руки, которого я даже не хотела. Это был кошмар, и Адель постоянно напоминала мне, что я потеряла. Я не могла не винить ее в этом. Но Памелу я любила, я никогда не испытывала таких чувств по отношению к ней. А потом, когда она умерла, мне было невыносимо смотреть на Адель. Но я помешалась. Это произошло помимо моей воли.
Хонор терпеливо слушала, когда Роуз изливала ей все несчастья ее жизни с Джимом и рассказывала о черной тоске, из которой не могла выбраться.
— Я действительно сочувствую тебе, — сказала она, когда Роуз кончила. — Подозреваю, я испытывала что-то подобное, когда умер Фрэнк. Но ты не можешь все свалить на болезнь, ты должна признаться самой себе, что все происшедшее было твоим выбором, твоей виной. И только когда ты это сделаешь и по-настоящему в это поверишь, то сможешь найти путь, как поправить все.
— Слишком поздно, — сказала Роуз прерывающимся голосом.
— Есть вещи, которые никогда не поздно сделать, — настойчиво сказала Хонор. — У Адель большое сердце. Найди способ заставить ее гордиться тобой, и я уверена, что она простит тебя. Может быть, нам вдвоем помолиться сегодня вечером за ее безопасность?
— Все в порядке, вы теперь в безопасности, — утешала Адель пожилую женщину, которую только что доставили с сильным ранением в ногу. Женщина еще хныкала от страха, и Адель была удивлена, что она не кричит во все горло, после того что ей мельком удалось увидеть из окна верхнего этажа больницы.
Воздушный налет застал всех врасплох. Был прекрасный теплый субботний день, и люди в хорошем расположении духа гуляли по Майл-Энд-роуд, предвкушая наступление вечера, когда небо вдруг стало серым от бомбардировщиков.
Адель встала меньше часа назад, потому что дежурила ночью и должна была заступать на следующую смену только в шесть часов. Она как раз собиралась выйти и купить конверты, когда загудела сирена. В прошлом году сирена сотни раз оказывалась ложной тревогой, и многие проигнорировали предупреждение. И все же на юго-востоке Лондона недавно было сброшено несколько бомб, 25 августа несколько зажигательных бомб в Сити, и совсем недавно, только позавчера, подожгли нефтяные установки в Темзхейвене и Шеллхейвене в истоке Темзы, поэтому Адель не была такой уверенной.