Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения
Шрифт:
— Гм… Кларисса, Виктор еще не ушел?
— Соединяю!
— Джейн Лейн, лопнуть мне на месте! Ты не поверишь, но я только что решил возместить себе убытки, нанесенные галереей, вернулся за свой старый стол, сижу и жду, пока уйдет двойной агент Велоцираптор, чтобы позвонить тебе и всласть наговориться за счет Дика Риза.
— А я тебя опередила, так-то! Привет!
— Ну как ты?
— Виктор, я — прекрасно, но сначала позволь кое-что спросить. Ты, случайно, не слышал, что меня уволили?
— Что?! Нет! С ума сошла! Никто тебя не увольнял.
— Ну ладно, хоть это… Как поживаете, сэр?
— О, просто замечательно. Завтра устраиваю
— Понятно. — Дик не устает строить Виктору глазки — парень красив и очарователен. Беда в том, что Дик похотлив и вызывает гадливость. — Я по тебе соскучилась.
— Я по тебе тоже, но у нас ничего нового. Все то же самое, я и девочки из Челси. Расскажи о турне, не терпится услышать!
— Веришь или нет, но за исключением приступа ностальгии после получения твоего письма все очень хорошо. Между мной и Диком целый океан, и это просто окрыляет, а руководить, оказывается, здорово. Так что у меня дела идут отлично.
— Я всегда в тебя верил! Ты как никто заслуживаешь успеха! Согласись, Йен очень милый!
— Да, — созналась я, — очень милый.
Уже произнеся вслух последнюю фразу, я ощутила укол беспокойства: если Йен и в самом деле белый и пушистый, стало быть, он не мошенник и не мистификатор. Я отогнала эти мысли: ведь если Йен не жулик, тогда… кто кого обманывал?
— Ты была с ним где-нибудь? — отвлек меня от размышлений Виктор. — Джейн, ну подумай: ты в Лондоне с самим Йеном Рис-Фицсиммонсом! Если забыть о Дике, это хрен знает как круто!
— Ну, в общем, ходила.
— Надеюсь, в супер-пупер?
— Открытие отмечали в ресторане, оборудованном в помещении бывшей гидроэлектростанции, самом крутом и модном клубе, в котором мне доводилось бывать. Виктор, это было что-то!.. О Господи! Да ты знаешь, кого я там видела? Ни за что не угадаешь!
— Кого?
— Угадай!
— Дэвида Духовны?
— Лучше!
— Да кто же лучше Дэвида Духовны?!
— Ну, может, для тебя и не лучше, зато он не женат на Теа Леони.
— Не может быть!
— Да!
— Не свисти!
— Ей-богу, не вру!
— Елки-палки, Оуэна Уилсона, что ли?
— Да, Оуэна Уилсона.
— Господи Боже! Господи! Боже! Расскажи мне все!
Виктор ловил каждое слово об Оуэне Уилсоне. Узнав о заключительной катастрофе, Виктор, как образцовый друг, поклялся отныне при каждой встрече обдавать презрением Джорджа Ореганата и попытался убедить меня, что это не последняя встреча с Оуэном. Я всей душой желала ему верить. Вскоре выяснилось — у Виктора все-таки есть новости: недавно он столкнулся с парнем, разбившим ему сердце, единственным, кем он серьезно увлекся. Строго говоря, Виктор встретил не самого сердцееда, а его хорошего знакомого — так даже лучше, пояснил он, встреча с приятелем человека, растоптавшего твою любовь, не причиняет такой боли, как лицезрение бывшего любовника. Перед общим знакомым легче притворяться необыкновенно красивым и потрясающе хладнокровным, всем видом показывая: «Я давно забыл о твоем туповатом, заурядном дружке, и передай ему, что я прекрасно выгляжу».
Виктор, везунчик и красавец, так и поступил.
Он как раз был с очень привлекательным спутником, который сразу смекнул что к чему
— А знаешь, увидеть этого знакомого было очень приятно, — продолжал Виктор. — У него все наладилось. Он и его сожитель недавно усыновили китайчонка. По-моему, это здорово.
— Да… Надеюсь, и мне когда-нибудь выпадет такая возможность, — задумчиво сказала я Виктору.
— Правда?
— Еще бы!
— Слушай, а ты молодец. Я и не подозревал в тебе способности усыновить ребенка из другой страны. Это достойно восхищения, правда!
— Спасибо, — поспешно сказала я. — Ну ладно, мне пора спать. Просто счастлива была поболтать, Виктор. Давай почаще созваниваться.
— Непременно скоро позвоню. Обнимаю!
— И я тебя.
Пристыженная, я положила трубку. Честно говоря, мысль усыновить китайчонка не вызывала у меня особого энтузиазма. Я имела в виду, что тоже надеюсь когда-нибудь встретить приятеля вероломного Джека, который едва не упадет, увидев моего шикарного красавца кавалера.
Глава 17
Стоять!
Я всегда хотел умереть и до сих пор хочу: отличная возможность покончить с такой жизнью!
Последний день в галерее Слоуна ушел на упаковку скульптур и подготовку к перелету на следующую выставку. Я надеялась, что Рим окажется не хуже Лондона. Когда приехал Йен — в джинсах, ярко-розовой в зеленую и алую клетку рубашке, темно-синем блейзере и ботинках, заставлявших вспомнить об обуви пехотинца для переходов по пустыне, — у меня даже мысли не возникло, что у него нелепый вид. Он выглядел стильно. Это все блейзер, подумала я.
Процесс проходил гладко: Йен помогал укладывать фрагменты скульптур в ящики, мистер Слоун время от времени появлялся отдать распоряжения подчиненным. Уложив оставшиеся распечатки и буклеты, я проверила электронную почту (ничего интересного). Скульптурой «Без названия, номер шесть» занялись в последнюю очередь — в аэропорт ее должен перевозить специальный фургон, а разбирать и упаковывать — два специально выделенных рабочих. Покупателя пока не нашлось, но скульптура успела стать настоящей медиазвездой, то есть ситуация как нельзя лучше соответствовала тайным желаниям Йена.
Специально обученные грузчики, два молодых индуса, приехали в галерею в четыре часа дня. Оставалось еще достаточно времени для надлежащей упаковки скульптуры, оборачивания фрагментов мягкой синтетикой и подготовки к перевозке в аэропорт. Рабочие, оживленно переговариваясь, подкатили к скульптуре грузовую тележку. При виде подобного кощунства Дик, который обязательно ходил бы за грузчиками по пятам, раздраженно захлопал бы в ладоши, требуя полной тишины при погрузке шедевра самого Риса-Фицсиммонса. Грузчики продолжали болтать, приподнимая и передвигая скульптуру с пола галереи на платформу с колесами. Я оглянулась на Йена, успев подумать, что он, наверное, еле сдерживает раздражение, но тот в другом конце павильона упаковывал сравнительно небольшую скульптуру и не заметил надвигающейся беды. Первое неверное движение грузчиков заметила я, и до моего оглушительного вопля «Стоять!» Йен не знал, что происходит.