Секс в Мегаполисе 2
Шрифт:
Вскоре Ораниенбург (Раненбург) вернул А. Д. Меньшикова в свои пенаты, но уже как в домашнюю ссылку. Как в последующем и многих других Великих мужей Отечества. Слобода стала местом изгнания. Может поэтому, её избегали, бежали в близлежащие города, где был запах свободы и налаженного быта…
…Вспомнив об этом, Инна глядя в окно невольно перекрестилась.
Автобус подъезжал к автобусной остановке. Мать стояла под зонтом в напряжение, всматриваясь
Автобус остановился буквально перед ней, обдав промёрзлой грязью. Женщина возмущённо выкрикнула:
– Кобель! Это ты, куда едешь на людей? – махнув кулаком, – тебе только коровам хвосты закручивать и то не доверила бы…
Жестикулируя руками:
– Чтоб людей возить на права надо сдать… – возмущаясь, – учиться надо… Неучи!..
Но тут же заметив Инну, рванула к ней, держа над ней зонт, мельтеша перед её глазами, затараторила:
– Вот какая радость мамке!.. Дочка приехала…
Чмокнув в щёку с гордостью глядя на дочь, зацикливая внимание остальных на ней, похвасталась:
– Моя, из Мичуринска приехала, год не была. Занятая!..
Инна, вздохнув, переложив сумку в другую руку, взяв мать под руку, поспешила увести ту в сторону дома. Они шли по перерытой дороге, прыгая с кочки на кочку, стараясь обойти замерзшие лужи. Мать, сетуя, поспешила вставить:
– У нас как Новый год так дороги перекрывают. Лета им мало. Всё не по-людски стараются делать.
Инна, оправдывая местную администрацию:
– Так свободные деньги обычно бывают только в конце года. Вот их и стараются сейчас использовать по назначению.
Мать словно с цепи сорвалась, не сдерживая эмоций:
– Вот так бы себе дома строили!.. Мы видим, куда деньги идут и сколько…
Инна, ничего не сказав, галопом понеслась к дому. В воротах стоял отец. Мать, прошипела:
– Вот и наша радость нарисовалась, за километр разит…
Подойдя к нему, Инна обняла отца, она, как никогда, была рада его видеть.
Тот, беря из её рук сумку, искоса глядя на мать, съязвил:
– Ей бы всё бочку на меня катить. 100 грамм за приезд дочки не даст выпить…
Инна засмеявшись, юркнула в калитку. За ней поспешила мать, подстегивая отца:
– Иди, тебе бы только повод найти, чтоб выпить… – зло, – не просыхаешь… С утра уже «нажрался». Там не ста граммами пахнет, минимум как пол-литра «беленькой».
Отец, оборачиваясь на ходу, оправдывался:
– Так ведь такая радость, Инка прикатила в кои-то веки… – улыбаясь, стал тискать жену в объятьях, та, заверещав, вбежала в дом.
Отец и Инна, смеясь, поспешили за ней.
Дом встретил знакомыми с детства запахами:
– Папкой и мамкой пахнет!.. – присаживаясь на табурет, освободив себя от жизненного груза за плечами, что так устала носить все эти последние дни, смеясь, сказала:
– Мам, чаёк на травках, как, у тебя есть?
Мать засуетилась:
– А как не быть… И мятку припасла и мелису и чабрец… – сквозь набежавшую слезу, – так для тебя доченька ничего не жалко…
Не удержавшись, вставил и отец:
– Мать и липы надрала… – махнув рукой, – так что всё есть, как у людей. Не жалуемся.
Инна, сняв сапоги, поспешила в комнату. Взяв из рук отца сумку, стала вынимать содержимое: скомканные вещи и гостинцы. Выложив содержимое на диван, она стала одаривать. Мать получила новые меховые тапочки. Отец новый ремень и шарф. На что тот тут же поспешил, балагуря пошутить:
– Дочь тебя как ремнём по заднице или слегка шарфиком? – смеясь, – скажи отцу, как себя вела? – тряся перед ней подарками.
Мать, одёрнув его руку, отстранив в сторону, цыкнула:
– Нажрался! Что к дитю пристал? Ум что, ли отстал? Так подожди его в горизонтальном положении… Иди, проспись!
Та, радуясь подарку, приложив к груди, призналась:
– Этот ирод за всю жизнь ничего не купил. Даже на три рубля не разорился… – отчего тут же замялась, видя смущение на лице дочери.
Инна чувствуя, что это укор в её адрес, поспешила оправдаться:
– Дома не копья. Мой всё на свою «Иришку» спустил… – сквозь слёзы, – всё по ресторанам шастал, кобель…
Глядя на мать:
– То, что на автовокзале было то и купила.
Мать, гладя дочь по плечу, успокоила:
– Та забей ты на своего кобеля!.. – косо глядя в сторону отца, – все они одной кобелиной породы.
Отец, тяжело вздохнув, поспешил выйти, на ходу пробурчав:
– Тоже мне Ангел… – исчезая за дверью.
Мать стала расспрашивать, что и как; на что дочь, глотая слёзы, скороговоркой поспешила выдать все наболевшее, что накопилось в ней за год.
Высказавшись, ей стало легче. Она, заглатывая последнюю слезу, высморкавшись в кулак, уже с улыбкой констатировала:
– Козлы они и в Африке козлы…
Мать, тяжело вздохнув, прислонив голову дочери к своему плечу подтвердила:
– Все!
Отчего им двоим, стало легче. Мать, тут же примерив тапочки, пошутила:
– Нового найдём! Тут Гришка в разведённых ходит. За большим домом смотрит, пока хозяева в Греции жопу греют.