Секториум
Шрифт:
Теперь, если говорить об алгониках, ситуация проясняется сама собой. Их внешний вид, запечатленный архивом, напоминает двухнедельный эмбрион. Их «недолет» велик, а гелиосомный заряд имеет чудовищную силу. Это значит, что слэпы алгоников настолько мощны, что могут существовать автономно как при жизни носителя, так и после кончины. Можно сказать, что тщедушная, ни к чему непригодная физическая форма этой расы является в мир лишь для того, чтобы выпустить слэп, который практически вечен и способен на все. Для примера: человеческий слэп после смерти сохраняется в течение классического «карантинного» срока — сорока дней.
«Белые» сталкиваются с подобной проблемой в гораздо больших масштабах, потому что «карантинный» срок умершего «белого гуманоида», к примеру, наступает через несколько тысячелетий. Можно себе представить срок аналогичного распада алгоника! Думаю, речь идет о миллиардах лет. Кроме долгожительства, у алгонических слэпов возрастают и другие возможности: дальность перемещения и взаимодействия, например. Из чего можно делать вывод, что представители так называемых «неустойчивых рас» четвертого ключа не нуждаются ни в транспортных приспособлениях, ни в мощной связи, ни в каких бы то ни было иных удобствах прогресса. Потому что они обладают всеми необходимыми природными возможностями. Сиги называют это общим термином «гелиосомный слэпатический заряд», и пользуются им в случае, когда нужно подчеркнуть возможности некоего объекта, граничащие со свойством алгония.
За время нашего отсутствия ничего не изменилось. Прихожая все еще напоминала поляну в первый день туристического сета: тюки и коробки, спальники и рюкзаки, а также футляры с приборами и спиннинг, замаскированный газетной бумагой. Все это множилось вокруг, будто Секториум готовился переехать в другой конец Галактики. На диване я увидела Алену, которая, завернувшись в одеяло, листала брошюры и черкала на полях.
— Ого! — воскликнула она. — Ну и видок! Наутро после экзамена в американскую морскую пехоту.
— Чтобы наступило утро, надо сначала лечь спать, — ответил я. — Ты тоже не эталон бодрости.
— Где мужики?
— Андрей пошел в офис принимать душ.
— А наша кара божия?
— У него дела.
— Какие дела? Вега велел собраться всем! Как будто у меня нет дел… — Алена внезапно умолкла и повернулась к лифту. — Кого это черт принес?
Черт принес Андрея Новицкого с пакетом в руках и полотенцем на шее.
— Я приму у тебя душ? — спросил он. — Там опять авария.
— Если бы авария… — сказала Алена, и Андрей остановился.
— Что-то случилось?
— Полный рок-н-ролл. Эти козлы (она имела в виду бэта-сигов) запитались от нашей сети так, что батареи посадили. У «серых», говорят, мозги без извилин, — злилась Алена, — так оно заметно! Манная каша в голове. Вовка
— Вовка с Адамом провод тянут в темноте, — добавил Андрей. — Матом ругаются. Им бы туда подсветить…
— У меня есть фонарь, — вспомнила я, и пошла на кухню, но Алена не дала мне воплотить замысел.
— Пусть ругаются, — заявила она. — Ты еще не знаешь, откуда они его тянут. — Алена закрыла брошюру и указала пальцем на потолок, — откусили трехфазовый наверху и думают, самые умные. А платить за это будет ни в чем не повинный Энергосбыт. Не давай им фонарь. У них очки ночного видения. В кайф мужикам матом ругаться — пусть ругаются.
Андрей только с досадой покачал головой и пошел к душу, но кнопка прибытия лифта опять замигала. Оттуда вышел Володя и согнулся над коробкой с инструментами.
— Я у тебя оставлял плоскогубцы с синими ручками? — спросил он. — Или у Мишки?
— Надолго у вас там?.. — поинтересовался Андрей.
Володя выпрямился.
— Ты чо ушел-то? Душ-то, ёлки, работает. И фонарь в нем висит.
— Спасибо, хотел принять душ при нормальном освещении.
Володя вдруг забыл про плоскогубцы.
— Слышь, Андрюха, я чо-то не понял, чо коп от тебя хотел?
Небритое лицо Андрея побледнело от злости.
— Не, в самом деле, — заулыбался Володя. — Мишка все нормально сделал. Чо ты? Я просто не въехал, чо он к вам прилип?
— Почему ты лезешь не в свои дела? — вскипел Андрей. — Ищи свои плоскогубцы и отправляйся чинить проводку. Что ты вечно суешь нос в чужие проблемы? Что ты крутишься здесь с утра до ночи? Ты вообще не обязан являться в офис. Твое дело держать гараж.
— Я тебе объясню, почему я здесь…
— Объясни.
— И объясню. Может, ты не поймешь?..
— Да где уж…
— Я здесь вот, знаешь ли, почему, — объяснил Володя. — Потому что, когда шеф будит меня среди ночи и говорит, что я должен ехать в какую-нибудь хренову дыру… Так вот, я хочу знать, для чего я это делаю. Понял? Вот поэтому я здесь. Потому что мне не все равно, для чего… вот так, видишь ли… А ты здесь для чего? Сказать, для чего ты здесь?
— Эй, мужики! — остановила его Алена. — Вы еще подеритесь в Ирином модуле!
Мужики умолкли и занялись делом, а я получила возможность переодеться и поставить чайник.
— Где Джон? — спросила я Алену, которая следом за мной перебралась на кухню. — Я подумала, он мог бы жить здесь. Вряд ли в офисе ребенку будет лучше.
— Кто тебе сказал, то он в офисе?
— А где же?
Алена развела руками.
— Испарился.
— Могу я спросить, как?
— Боюсь, что нет. Шеф молчит, как партизан.
— Я даже не узнаю, ради чего мы летали в Америку на наших воздушных «паровозах»?
— Боюсь, не узнаешь, — посочувствовала она мне. — Насчет Джона Вега сказал только три вещи: во-первых, Джон ему на фиг не нужен; во-вторых, чтобы грамотно использовать возможности этого парня, его надо лет двести учить; и, в-третьих, чтобы мы катились в задницу с нашими тупыми расспросами про Джона. Тебе все ясно?
Мы молча выпили кофе. Потом к нам присоединился Андрей, и мы еще раз выпили кофе. Потом настало утро, мы выпили кофе по третьему разу и отправились в офис.