Секториум
Шрифт:
— Секретарь-референт?
— Да, брось!
— Кто же он?
— Догадайся. Вот, интересно, догадается или нет? — обернулся Миша к невесте. — Столько лет друг дружку знают… Ну, ты же знаешь Адамыча, Ирка! Это ж элементарно догадаться!
— Физик?
— Вот еще! Если он физик, тогда я верблюд.
— Инженер? Историк, может быть, или социолог?
— Не смеши меня.
— Биолог?
— Биологи у нас Индер с Гумой. На фига тут третий биолог? Ну, ты, старуха, даешь!
— Но ведь на Земле аналога его профессии нет?
— Еще как есть. И не аналог, а непосредственно сама самая профессия, и называется точно так же.
— Сдаюсь.
Именно
— Адам Славабогувич Беспуповский у нас божьей милостью дипломированный актер, — произнес он. — И очень нефиговый профессионал, замечу тебе. Неужели не знала? Даже не знала, что «Галей» — его сценическое имя? Вовка до сих пор его Галеем зовет.
— Не может такого быть!
— Спроси у шефа, если не веришь.
— В Сигирии есть театры?
— Разве актеры нужны только в театрах? Сиги — народ без комплексов, они умеют применять профессии во всех областях. В их театральных училищах так и готовят по специализации: актер-шпион, актер-преподаватель или продавец мороженого, или налоговый инспектор. А тот, у кого карьера не сложилась, кривляется на сцене.
Мы с Ритой рты разинули от удивления. Ладно, она, только что пришедшая на работу, но я, не смотря на трудовой стаж, только сегодня стала узнавать о старых знакомых подробности, в которые не решалась поверить. Сначала у меня было подозрение, что Миша издевается, потом в голову пришла ужасная мысль: я ведь никогда не спрашивала этих людей, кто они? Откуда взялись и почему здесь работают? Я просто видела то, что показывали, слышала то, что говорили, и считала, что этого достаточно. Сейчас же все мое познание казалось сновидением слепоглухонемого отшельника, заблудившегося в пустыне. Миша рассказал историю Малика, которого в детстве похитили так же, как Джона Финча, за то, что у ребенка была ненормальная способность к языкам — за пределом допустимой человеческой нормы. Это означало либо раннюю смерть при загадочных обстоятельствах, либо пересмотр человеческой нейробиологии от самых ее корней. Зарождающаяся наука могла пойти по иному руслу и привести к непоправимым последствиям для «белого братства».
Миша рассказал нам историю дружбы Веги и Петра. Как Петр, рискуя свободой и репутацией, в студенческие годы спас своего товарища от верной гибели. Иначе говоря, когда Вега разбил себе голову на мотоцикле, Петр взял в руки дубину и не подпустил к нему ни одного медика, пока товарищ истекал кровью. Потом его искала милиция, чтобы обвинить в убийстве. Благо, что труп не нашли.
— А Вега? — спросил Рита.
— А Вега очухался. Вернее, регенерировал. Теперь сидит в офисе и распоряжается кошельком Петра. Представь, если б ему сделали хотя бы один укол человеческих медпрепаратов! Ему бы уже памятник стоял в Сигирии.
— Интересно, — спросила я, — Петр не жалеет об этом каждый раз, когда выплачивает нам зарплату?
— За Петьку не беспокойся. Он зарабатывает на конторе больше, чем мы из него тянем. Без нас он давно бы сидел. Если не убийство, то за финансовые махинации уж точно!
— Оружие, наркотики? — предположила Рита.
— Не знаю, с наркотиками его пока не застукали, а партию оптических прицелов мне однажды пришлось вынимать из лифта. Так нагрузился, что заклинил гравитационную панель. Белорусского производства были прицелы, между прочим, — уточнил Миша и укоризненно посмотрел на меня, словно я продала их Петру.
Я узнала о том, что Этьен — профессиональный оператор и работает на телевидении, а Люк — известный (в определенных кругах) спелеолог. Он облазал все пещеры мира и был дорог
Пока мы приятно болтали, Ритина очередь на собеседование прошла. Миша простил себе недавний загул, избавился от чувства вины, которое чуть не заставило принять монашеский обет. Мы расслабились, и внешний мир не беспокоил нас ни звонками, ни визитами. Только вдруг сработал динамик тревожной связи. Впервые на моей памяти. Эти штуки присутствовали в подземных пространствах Секториума на случай, если нет возможности подключить селектор или обзвонить всех. Одного факта включения динамика было достаточно, чтобы секториане, побросав дела, бежали в офис. После аварийного сигнала мы услышали голос шефа:
— Миша, «Марсион» падает. Выходи к челноку немедленно.
Миша вылетел из шезлонга торпедой, чуть не снес мне ограду клумбы. Лифт уже открывался ему навстречу, иначе он проломил бы дверь и вошел в пустую вакуумную гильзу. Двери моего сада уцелели только потому, что были открыты нараспашку. Нам с Ритой глупо было рассчитывать на объяснения.
— Вот так, — сказала я удивленной девушке, — или примерно так будет выглядеть ваша семейная жизнь.
Риту напугало совсем другое:
— Неужели оно упадет на нас?
— «Марсион»? Вряд ли. Он на орбите Венеры. А вот на тебя похожие сообщения будут падать постоянно, среди дня и ночи. У Миши не всегда будет возможность предупредить.
— Но ведь он скоро вернется?
— Если проблема только в том, чтобы закрепить станцию на орбите, то скоро. Через недельку-полторы.
Взгляд его избранницы померк.
Из группы новобранцев в офисе осталось трое, не считая Мохаммеда, которого шеф поселил для лечения. Остальные, получив инструкции, разошлись. Рита опять заняла очередь, и на этот раз оказалась последней. Также в последний раз она проводила взглядом своего жениха, когда они с Адамом, как ошпаренные, пронеслись по коридору в своих космических «робах» и башмаках, весом по двадцать кило каждый. Стеклянные стены офиса задребезжали. Ритина соседка по дивану приподнялась, чтобы лучше рассмотреть.
— Такие тонкие скафандры, — заметила она. — А наши космонавты, как пупсы.
Влюбленный взгляд Риты погас навсегда. Миша даже не заметил ее, а когда вернулся, не сразу вспомнил, о ком идет речь.
— А! Та самая Марго из Севастополя?
— Из Симферополя. Ты даже не спросил ее телефона, а она, между прочим, звонит и интересуется тобой.
— Знаешь, что я решил, — сообщил Миша после коротких раздумий. — Пожалуй, я все-таки женюсь на тебе, пока ты еще молода и привлекательна.
— А что будет, когда я стану старой и страшной?
— Вот тогда и придется подыскать юную козу.
Летом я предъявила шефу окончательный список: около трехсот кандидатур, по мнению Алены, применимых в секторианской работе. Вместе с анкетами шефу на стол легла ведомость на зарплату библиотекарям, которые трудились на инопланетную разведку, не подозревая об этом. К их зарплатам я добавила торт и отправилась на старое место работы вспоминать молодые годы.
Неожиданным открытием для меня стали разговоры бывших коллег. За работой и на перекурах, дома и в буфете, наяву и во сне более половины всех обсуждаемых тем занимала личность Михаила Борисовича Галкина во всех жизненных проявлениях. Дамы смаковали все: как Миша одевается, как Миша выражается, какие неприличные анекдоты рассказывает при дамах, и на что он этим намекает? Не обсуждались при мне только Мишины анатомические подробности, потому что общество не пришло к единому мнению, кем я ему прихожусь.