Секвойя
Шрифт:
— Предположим, я могу сделать вид, что, скажем, вас уже не было в доме, когда мы приехали. Я могу закрыть глаза, — размышлял он, — всего на несколько часов. Но вы должны понимать, на что я иду, — выразительно добавил шериф.
— Я не поведу вас, — утвердительно кивнул Джастин.
— У вас есть, — мужчина взглянул на наручные часы, стрелки которых показывали почти четыре часа утра, — восемь часов. — Он поднял голову, пристально посмотрев на парня, — если до полудня вы не явитесь в участок, то я лично приеду вас арестовать. И последствия этого будут для вас очень серьезными.
— Я
— Скрываться не в ваших интересах, — бросил ему вдогонку полицейский. Возможно, он только что совершил огромную ошибку. Ведь он знал этого парня.
Джастин уже не слышал его. Его мысли были заняты Джексоном, носилки с которым в данную минуту загружали в машину.
***
— Ты совсем рехнулся? — Джереми влетел в отделение скорой помощи, и навис над Джастином, сидящим на скамье возле реанимационной палаты.
Парень не слушал его, он обхватил голову руками, пытаясь унять стук в висках.
Двадцать минут.
Двадцать минут назад двери реанимации захлопнулись перед его носом. Как бы он не орал, что должен быть рядом, его туда так и не впустили.
— Долбанный наркоман! — не унимался отец. — И я хорош… Знал ведь, что ты даже за собакой приглядеть не способен. Черт, — Джереми провел рукой по лицу, — как я мог оставить их с ТОБОЙ. — Он произнес последнее слово с таким презрением, что Джастин невольно вздрогнул.
— Ты меня вообще слушаешь? — снова заорал Джереми.
Парень молчал. Да и что ему было сказать в свое оправдание?
Джереми усмехнулся, потер нос, а потом в один шаг оказался рядом с лицом сына. Он схватил его за воротник толстовки двумя руками, резко поднял со скамьи, а затем отпустил, слету ударив кулаком в челюсть. Джастин, не ожидая удара, упал, и, ударившись спиной о скамью, сполз вниз.
— Ты совсем зарвался, бестолочь! — выплюнул отец, наблюдая, как Джастин сидит на полу, сжавшись в комок, и обхватив колени двумя руками.
— Папа… — сглотнул он, решившись, наконец, понять взгляд на отца. — Я не хотел…
— Какая разница? — завопил Джереми. — Они сейчас там, — он указал на двери реанимации, — благодаря тебе!
Все его оцепенение мгновенно исчезло, когда двери распахнулись, и оттуда вышел врач, на ходу снимая повязку с лица. Джастин резко вскочил, бросившись к нему, и быстро забормотал:
— Что? Что с ними? Как они? Что вы молчите? — он смотрел на врача, который только открывал рот, пытаясь ответить.
— Заткнись! — раздраженно бросил Джереми, одним движением руки отодвинув сына в сторону. – Ну? — обратился он к доктору.
Тот вздохнул. На него обеспокоенно смотрели двое мужчин. Они могли бы и ударить его, сообщи он им неприятные новости. Такое иногда случалось. И их можно было понять. Что ж, это было частью его работы. Тем более, приятных новостей у него сейчас не было. Мысленно приготовившись принять на себя удар их горечи, он вздохнул и начал:
— Состояние мальчика очень
Джереми медленно перевел взгляд на сына, руки которого слегка подрагивали.
— Он будет жить, — продолжил доктор, — хотя вы должны понимать, что значит такое тяжелое отравление для такого незрелого организма. Оно может повлечь за собой непоправимые последствия, — осторожно добавил он. — Отравление очень сильное, и мы не знаем, обратима ли эта реакция. Никто не может предсказать, каким будет Джексон, когда очнется.
— Что значит, вы не знаете? — угрожающе прошипел Джереми? — Вы же врач!
— Да, но… — врач прочистил горло, — видите ли… Это неподвластно контролю. Поверьте, мы делаем все, что возможно, чтобы минимизировать последствия, — доктор закашлялся. Стоило ли говорить им сейчас, что есть вероятность того, что уже слишком поздно? Пожалуй, нет. — Есть вероятность тяжелых нарушений, — сказал он вместо этого.
Джастин почувствовал, как его голова наливается свинцовой тяжестью, и ему вдруг стало очень сложно держать ее ровно. Он в панике смотрел то на доктора, то на отца, и в его глазах теплилась надежда, несмотря на ужасающие вещи, которые сообщал врач. Сейчас он ждал второй новости. В глубине души, он знал, что именно хочет услышать. И, как это обычно и бывает, простая надежда быстро превратилась в ожидание. Теперь бы парня не устроил любой другой ответ, кроме ожидаемого. И ожидание это было так томительно, что ладони зудели, и он был вынужден потирать их друг об друга, чтобы унять зуд. Вот сейчас доктор скажет, что с ней все в порядке, и они зайдут в ее палату, посмотреть, как она спит.
Но врач молчал, тупо глядя на Джереми, который от нетерпения слегка подергивал плечами, не решаясь первым задать вопрос.
— Джаззи? — наконец, вмешался Джастин, уставившись на врача, который ничего не отвечал, стараясь вообще не встречаться с ним взглядом.
Надежда в душе парня вдруг слегка пошатнулась. Почему он молчит?
— Джаззи? — снова нетерпеливо и даже с какой-то паникой переспросил он.
Доктор взглянул на него исподлобья, и медленно покачал головой. Джастин в недоумении уставился на него.
— Что ты головой машешь? Где она? — заорал вдруг он, не сдержавшись. Руки тряслись, и дыхание сбивалось.
— Мы не смогли ее спасти, — тихо ответил врач.
Джастин, нервно усмехнувшись, вдруг посерел, широко раскрыв глаза. Он попятился назад, не чувствуя под собой пола. Его брови то изумленно поднимались, то хмурились, не веря услышанному. Где-то впереди Джереми подлетел к доктору, схватив его за грудки. Тот что-то объяснял, сбивчиво говоря, что было слишком поздно. Но Джастин уже ничего не слышал. Когда он наткнулся спиной на стену, он сполз по ней вниз, чувствуя, как немой ужас овладевает им. Мир словно растворился. Не было ничего вокруг. Он убил ее. Собственными руками.