Секвойя
Шрифт:
Брови Клода медленно поползли вверх, олицетворяя собой весь идиотизм подобной затеи.
— Что? — недоуменно спросила она.
— Сейчас половина восьмого. Я думаю, что она еще спит. Они спят. Или не спят. В любом случае, это выглядит слегка бестактным, — пожал он плечами.
— Ты опять прав, — вздохнула она, — тогда я оставлю ей записку. — Габи бегло оглядела каюту в поисках чего-то, напоминающего ручку.
— Габи, ты можешь спокойно ехать в Париж. Если Каролина пожелает уехать отсюда, я об этом позабочусь, не беспокойся, — Клод тронул ее за плечо.
— Ладно, позвоню ей позже, — сдалась та.
Клод взял чемоданы Габи, не давая ей шанса придумать новый повод опоздать в аэропорт,
— Мне так жаль, что приходится уехать, — протянула она с сожалением.
— Ты бы хотела остаться здесь? — спросил Клод.
— Шутишь? Я бы осталась с тобой где угодно. Даже если бы мы попали в шторм, и нас бы выбросило на необитаемый остров, — она мечтательно закатила глаза, — ты бы отлично смотрелся в костюме Робинзона.
— Ты же помнишь, что Пятница все время была голой? — подмигнул он, целуя ее.
— Я и так уже не помню, как выглядит одежда, — усмехнулась она.
Момент прощания омрачили назойливые крики чаек, и чей-то возмущенный возглас.
— Ты собралась бросить меня тут?
Габриэлла тяжело вздохнула и обернулась, поджимая губы.
Каролина босиком стояла на палубе, скрестив руки на груди. Ранним утром в вечернем платье и с растрепанными волосами она выглядела крайне комично. Габи должна была бы чувствовать свою вину, но она испытывала только ужасное сожаление.
— Я подумала, что ты решила остаться, — громко сказала Габриэлла.
— Ты ошиблась, — раздалось злобное шипение с палубы, — я соберу вещи, — кинула она, удаляясь.
— Ты бы проспорил, — печально усмехнулась Габи, глядя на Клода.
Клод молча гладил ее по волосам. Ему тоже было жаль.
Габриэлла рассеянно наблюдала, как умиротворяющие пасторальные пейзажи проносились за окном автомобиля. Казалось, время остановилось здесь еще несколько веков назад. Каролина была зла на нее, и до сих пор не сказала ей ни слова, тоже уставившись взглядом в окно.
— Ты была с Джастином, — утвердительно сказала Габи после долгого молчания, — и если ты сбежала, значит что-то пошло не так.
— Если ты не против, я не хочу обсуждать это, — холодно сказала подруга, глядя в окно.
— Я против, — бесцеремонно заявила Габи. — Ну и почему ты не осталась в этот раз? Что с ним не так? — вызывающе спросила она. — Он слишком быстрый? Или слишком медленный? А может, слишком красивый?
Каролина старалась игнорировать ее ироничный тон. Она вспомнила прошлую ночь. То ли ей попадались не те мужчины, то ли проблема действительно была в ней, но она уже была близка к тому, чтобы разочароваться в своем либидо. До прошлой ночи. Прежде, она не чувствовала в постели с мужчиной ничего подобного. Большинство из них просто выделывались, стараясь продемонстрировать все свои умения. Джастин не был первым в количественном плане. Но точно стал первым в качественном. Он находил какие-то неведомые ей точки на ее теле, касался ее так бережно, словно боялся сломать. Он был так осторожен, как будто она была девственницей. Но какой был в этом смысл, если он лгал ей? Лгал, зная, как болезненно это будет для нее.
— Впрочем, как всегда. Привычный сценарий, — разочарованно протянула Габи.
Подруга не реагировала.
— Я видела, он ведь тебе и правда нравится, — умоляюще протянула та.
— Хватит, — резко оборвала ее Каролина, повернувшись и окинув ее усталым взглядом.
Габи не удивляла такая реакция подруги. Она находилась в мрачном расположении духа после каждого такого побега. И какое-то время предпочитала это не обсуждать. Но в конечном итоге, она всегда делилась с ней всем, что ее беспокоило. Однако сейчас она выглядела уж слишком подавленной, и причина, конечно же, была не в том, что Габи собиралась уехать без нее.
Но когда они добрались до аэропорта и сели в самолет, Каролина молча уставилась в иллюминатор, закутавшись в плед, хотя в салоне и так было очень душно. Габи стало так скучно, что она вскоре уснула.
Молчала Каролина и по приезду в Париж. Ее единственными словами стал диалог с сотрудником багажного отделения в аэропорту Шарля-де-Голля, по причине задержки их чемоданов. Каролина все еще злилась на Габи, игнорируя любой ее вопрос. Габриэлла слишком хорошо знала подругу, чтобы не понять, что дело вовсе не в обиде. Каролина прикрывалась придуманной ссорой, не желая отвечать на вопросы. Так было проще.
========== Часть 17 ==========
Каролине было скучно. Она водила пальцем по экрану телефона, запуская из рогатки очередную птицу в очередную свинью, и изредка кидая взгляд на людей, сидящих за длинным столом.
В Париж они приехали еще до обеда, и, поручив водителю доставить их багаж в дом семьи Бернар, сразу отправились в офис нотариуса, где их уже ждали родители Габриэллы.
Себастиан Бернар, крепкий высокий мужчина, сидел, расстегнув пиджак и вытянув ноги. Он выглядел уставшим. Короткие кучерявые волосы в некоторых местах уже были тронуты сединой. Он внимательно просматривал листы из стопки документов, сложенных перед ним, вчитываясь в каждое предложение. Это объясняло то, почему на встрече нет адвоката. Отец Габриэллы был юристом международного класса, имеющим богатую практику. Вряд ли кто-то мог разобраться с оформлением сделки по продаже его же дома лучше, чем он сам. Рядом с ним сидела женщина в облегающем платье насыщенного горчичного оттенка. Уголки ее губ тронули легкие морщинки, как бывает у тех, кто часто улыбается. Ее темные волосы были собраны в высокий пучок, и выглядели так, словно она только что посетила салон красоты. Хотя Каролина знала, что их частный самолет из Лос-Анджелеса приземлился в парижском аэропорту Орли всего несколько часов назад.
Каролина всегда помнила их очень гармоничной парой. Она ни разу не видела, чтобы они ссорились. Когда Себастиан был раздражен, только Ребекка могла его успокоить. Она всегда предпочитала молча улыбаться, избегая споров, которые как она считала, приводили не к примирению в поисках истины, а к накалу конфликтов. Она проповедовала философию о том, что с мужчиной нельзя обсуждать серьезные вопросы на голодный желудок. К слову, она превосходно готовила. Конечно, у них были домработницы, но на кухне хозяйка дома позволяла только помогать ей, и никогда не доверяла приготовление пищи кому-то другому. Это действительно было странно, потому что выглядела она так, словно в жизни не держала в руках ничего, тяжелее пилки для ногтей. Каролина восхищалась этой женщиной. Ребекка обладала той самой неувядающей красотой, которую поэты воспевали в стихах. И Габриэлла была точной копией своей матери.
Белый кожаный тренчкот Ребекки одиноко висел на напольной вешалке в углу кабинета. За окном было около двадцати пяти градусов, и верхняя одежда выглядела неуместно. Но утром в Лос-Анджелесе был сильный дождь, и ей пришлось накинуть на себя что-то. Большая часть их вещей уже была в новом доме в Калифорнии. По большому счету, оставалось перевезти только то, что Габриэлла взяла с собой пару недель назад, когда переехала к друзьям отца.
Конечно, их присутствие на сделке не требовалось, все дела могли решить их адвокаты, но Ребекка настояла на том, чтобы супруг сам занимался этим делом, ища повод вернуться в Париж, чтобы попрощаться с домом, в котором они, как ей казалось, прожили всю жизнь. Габриэлла была благодарна матери, поскольку любила дом, в котором выросла. Она молча разглядывала свои ногти, которым срочно был необходим маникюр. Холодный душ был всем, о чем она могла сейчас мечтать, ведь им даже не удалось заехать домой после прибытия из Барселоны.