Сельскохозяйственные истории [СИ]

Васильева (U.Ly) Юлия

— Детонька, посмотри, у тебя глаза позорче, сколько тут должно быть петель? — она протянула мне схему для вязания, нарисованную на слишком хорошей для этой цели бумаге.

Понимая, что нельзя быть такой подозрительной, я все же перевернула лист… Схема была старательно выведена на договоре залога… На договоре ЧЕГО?!

Я развернула бумагу дрожащими руками: это был титульный лист, на котором стояло имя господина Клауса и моего отца, от лица которого действовала маменька. Я знала! Знала! Этот фабрикант не мог оказаться настолько глупым и расточительным! К счастью или к несчастью, сейчас в руках у меня оказался только первый лист договора,

что не давало возможности оценить всех масштабов бедствия.

— Няня, где ты взяла бумагу для этой схемы?

— Да в комнате Ласа и Ивара — оба сказали, что она им не нужна. Так сколько там петель-то?

Ротозеи!

— Боюсь, няня, обратно ты эту схему не получишь.

Разве что я заставлю Ласа ее копировать. А потом желательно еще по ней и шаль связать, чтоб знал, как надо обращаться с важными документами.

Я вихрем поднялась на второй этаж и без стука ворвалась в комнату братьев. Ивар с бабьим визгом отпрыгнул от комода и попытался прикрыться примеряемой послушнической мантией, но из-за ее края все равно выглядывали веселенькие подштанники в зеленый горох.

— Николетта, тебя никто не учил стучаться, когда ты входишь в комнату к мужчине?!

Я фыркнула.

— Нет, меня учили не входить в комнату к мужчинам.

— И?

— Я вошла в комнату к брату. Прекрати возмущаться, вы с Ласом очень и очень виноваты. Кстати, где этот растяпа?

— Во дворе. Что мы такого сделали-то?

— Сейчас узнаешь, — я заметила стопочку знакомой дорогой бумаги на письменном столе. К счастью, все оставшиеся листы договора были на месте.

— Вот здесь, кажется, столбик… или петелька?

— Что такое накид?

Мои братья склонились головами над мудреной схемой, будто решали судьбы империй. Над ними бдительными коршуном нависала наша няня:

— Лучше считай!

— Да считаю я, — пробурчал Ивар, вырисовывая еще одну закорючку.

— Еще раз пересчитай.

— Да я уже три раза считал!

— Ну, если ошибетесь…

Лас стал пересчитывать заново. Он и Ивар еще помнили няню в дни ее относительной молодости, когда она наводила грозу на всех домашних. Чего только стоило ощущение ползущих по спине мурашек, когда после обнаружения очередной сотворенной пакости воспитательница мрачной и молчаливой тенью вырастала у тебя за спиной, и ты вдруг осознавал, что ближайшие дни будут крайне долгими и безрадостными. И хотя у меня до сих пор не выходит так же устрашающе оказываться у своих братьев за спиной, принцип приобщения провинившегося к труду я перенимаю у нее с удовольствием.

Ладно, пусть их, сейчас мне не до этого — я пыталась продраться сквозь юридические формулировки договора. Доктор Мэверин не зря сетовал на то, что у юристов сложная работа — видимо, именно в отместку за эту сложность законники пытались испортить людям жизнь единственным доступным им способом, и способом этим, конечно же, были юридические формулировки.

Маменька как всегда опустила в своем письме существенные, но неинтересные с ее точки зрения детали. Да, был заключен договор на поставку трехсот пятидесяти центнеров мари, и да, она взяла под него с фабриканта кругленькую сумму. Зачем еще упоминать о потребованном господином Клаусом залоге в качестве гарантии выполнения обязательств. И что мы заложили? Конечно же, часть имения. Я бы на месте Ласа была крайне обеспокоена. Кинула взгляд на брата — тот отрешенно выводил на листе бумаги очередную петельку.

Нет,

ну хотя бы нервничала немного.

Лас забылся и облизал красящий конец цветного карандаша, оставив на языке зеленый след.

Думаю, он определенно не осознает того, что происходит с его наследством.

— Лаааас, — брат оторвался от своего наказания и с готовностью посмотрел на меня, — тебе мама зачем дала эти документы?

— Сказала прочитать.

— И ты прочитал?

— Да, — наследник кивнул.

— И сколько же центнеров мари по ним мы обязуемся поставить и к какому числу? — глаза Ласа стали стеклянными. — Ну скажи хотя бы, какую часть имения отдали в залог.

Тишина…

Сдается мне, географию или биологию он учил не в пример прилежней. Ивар толкнул старшего брата в бок и стал что-то нашептывать ему на ухо.

— Без подсказок! — я стукнула ладонью по столу, а затем подошла и отдала документы Ласу. — Читай еще, пока не запомнишь, а после обеда поедем осматривать имение.

Мне даже интересно, что это за лакомый кусок земли, что ради него стоило влезать в такие обязательства.

Лакомый кусок представлял из себя вытянутую полосу по краю наших владений и почти наполовину состоял из неглубокого, но абсолютно бесполезного в сельском хозяйстве оврага. Я минут десять стояла на его краю в полном молчании, пока насмешливый ветер гулял по приобретенным с такими жертвами просторам.

Как, как такое могло произойти? Почему?

— Николетта, — робко подал голос Лас.

— Не сейчас. У меня траур, — от досады на маменьку я стала нервно кусать губы, но вовремя остановилась и повернулась к нашему приказчику с практически риторическим вопросом. — Мы можем как-то использовать эту землю?

Господин Брен — отличный человек и прекрасный управляющий, единственным недостатком которого было патологическое косноязычие — только развел руками. Ясно.

Я решительно пошла вдоль оврага, не обращая внимания на жалобы брата, что начинается дождь. Когда мы были уже на границе наших владений, на той стороне показались два человеческих силуэта и один собачий. Приглядевшись, я узнала высокую фигуру господина Клауса, его спутник и гигантский черно-белый дог были мне не знакомы.

Вот, наверно, сейчас злорадствует по поводу нашей недальновидности и издалека осматривает землю, которую уже считает почти своими владениями. Я редко к кому испытываю настоящую неприязнь, но тут уж собственнические интересы возобладали над уравновешенной натурой. Видимо, именно по этой причине господин Клаус ощутил на себе мой исполненный «глубокого чувства» взгляд и обернулся. Судя по помрачневшему лицу, вчерашний инцидент с шалью живо отпечатался в его памяти, поскольку он вспомнил, что формально мы знакомы и, сделав над собой усилие, довольно скованно поклонился. Я ответила легким наклоном головы.

Нет-нет-нет, этот сосед совсем не для задушевных бесед о погоде и будущем урожае. Теперь это скорее противник, а не сосед. Я отвернулась от фабриканта с твердым намерением не проиграть ему и его беспринципной жадности. Закоренелый собственник во мне требовал масштабного развертывания военных действий по спасению принадлежащей семье земли.

— Скажите, какая урожайность у этой мари? Когда ее сеют? Закуплены ли уже семена? — забросала я вопросами приказчика.

Управляющий был настолько ошеломлен количеством вопросов, будто вовсе не ожидал, что хозяйская дочка умеет еще и говорить.