Семь братьев для Белоснежки

Слави Екатерина

Склонившись над ее кроватью, эта, словно пришедшая из своей далекой юности, Альма, раздраженно хмурилась и говорила:

— Уходи! Тебе здесь не место! Ты должна уйти! Если не уйдешь — пожалеешь!

Алена хотела ответить, что ей ни капельки не хочется здесь быть, и она была бы рада вообще никогда сюда не приезжать. Но, как это иногда бывает во сне, не могла произнести ни звука. А молодая Альма в старомодном платье продолжала тихим голосом прогонять ее:

— Возвращайся туда, откуда пришла! Уходи из этого дома! Я не позволю тебе

здесь остаться!

Алена снова хотела возмутиться: как смеет эта женщина ее прогонять?! Чего она добивается? Чтобы Алена оставила ей своего отца, а сама уехала? И что тогда случится с папой? То же, что произошло с предыдущими четырьмя мужьями Альмы? Ну уж нет!

Только и в этот раз Алене не удалось произнести свои слова вслух. Сон лишил ее голоса — она могла только слушать угрозы своей мачехи.

Алена очень хотела проснуться — даже сквозь сон она испытывала сильнейшее раздражение от того, что не может ответить этой женщине, высказать ей все, что о ней думает. Не может даже сказать, что не собирается ее слушать — она ни на шаг не отойдет от папы, что бы там не задумала Альма. Но проснуться тоже никак не выходило.

Однако спасение пришло вместе с новым сновидением. Буквально только что она безответно выслушивала Альму, и вот уже перед Аленой большой двухэтажный особняк с красивыми газонами и коваными воротами, подернувшись рябью, превращается в маленькую дряхлую хижину с яблоневым садом.

Перед хижиной на скамейке под яблоней сидит девушка с длинной черной косой. Судя по фигуре — она носит ребенка. Алена не видит ее лица — голова девушки низко опущена. Белые ладони покоятся на животе, словно обнимают еще не родившееся дитя. Девушка что-то тихо напевает себе под нос, и словно в замедленном кадре Алена видит, как с ее бледной щеки срывается вниз одинокая слеза. Она застывает в воздухе, сверкая, словно бриллиант… Потом все заволакивает темнотой и сон исчезает.

Когда Алена проснулась, уже рассвело. Ее никто не будил, поэтому она решила, что можно поспать подольше. Однако стоило ей закрыть глаза и начать снова погружаться в сон, как изнутри поднялось смутное беспокойство и вмиг прогнало остатки сна. Девушка распахнула глаза и поняла: беспокойство вызвано чужим присутствием.

В комнате кто-то был.

Алена резко поднялась на постели. Вздрогнула от неожиданности, обнаружив, что на нее смотрит пара желтых глаз с вертикальными черными зрачками — узкими, как щелки. Существо обладало черным окрасом и короткой глянцевой шерстью.

— Кошка, — сонным голосом констатировала Алена.

Поморгала, играя в гляделки с животным, посмотрела на закрытую дверь, и спросила, толком сама не понимая, к кому обращается:

— Как сюда попала кошка?

Животное тем временем издало возмущенное «мя-а-ау!», словно хотело сказать: «Ты кто такая? Я тебя впервые здесь вижу» — и спрыгнуло на пол.

Откинув покрывало, Алена свесила ноги с кровати, встала и, как была, босиком, поплелась к двери. Открыв ее,

посмотрела на кошку.

Животное тем временем смотрело на нее. И в выражении желтых глаз Алена совершенно ясно читала что-то вроде: «Тебя кто-то просил открывать мне дверь?». Почему-то почувствовав себя крайне глупо, Алена разозлилась:

— Брысь отсюда!

Кошка равнодушно отвернула морду и с горделивым видом, не торопясь, прошествовала к выходу. Как только она оказалась в коридоре, девушка закрыла дверь.

— Кошмар какой, — ворчала Алена, сняв майку и шорты для сна и натягивая на себя летнее платье. — Сначала всю ночь какая-то чертовщина снится, потом кошка… Дверь была закрыта, как она сюда пробралась-то?

«Это ли не доказательство того, что с домом и его обитателями дело не чисто? — уже мысленно спросила себя Алена, решив, что вслух такое произносить не стоит — у стен, говорят, уши бывают. — Здесь явно замешано какое-нибудь ведьмовство».

Заправив постель, Алена расчесала волосы, собрала их на затылке в длинный хвост и с мыслью: «Пора провести расследование на местности», вышла из комнаты.

Глава 7. ШУМКА И ШУМАН

В коридоре Алена никого не встретила. Двери комнат на этаже были закрыты, поэтому девушка спустилась по лестнице вниз, на первый этаж. В гостиной тоже не было ни души.

«Ну и здоровенный же дом», — возмутилась Алена, раздумывая, где здесь столовая или кухня.

Утро обычно принято начинать с завтрака, а значит, папу, мачеху и сводных братьев нужно искать там. Пока Алена пыталась определиться, в какую сторону ей идти, до ее ушей донеслись волшебные звуки — словно рассыпающиеся по зеркальному полу капли жемчужин.

Кто-то играл на фортепиано.

«Здесь есть пианино?» — подумала она и, подчиняясь волшебству музыки, двинулась в ту сторону, откуда доносилась игра.

На самом деле, Алене казалось, что это не она идет на звуки, а музыка подкрадывается к ней — потихоньку, таясь, осторожно.

Небольшой коридор привел ее к раскрытой двери, и Алена заглянула внутрь. Похоже, музыкальная комната. Возле дальней стены несколько стеллажей с папками, а в самом центре комнаты стоит музыкальный инструмент.

Алена ошиблась — это было не пианино, а большой черный рояль. За инструментом сидел светловолосый мальчик лет десяти. Его пальцы летали по клавишам.

Еще один сын Альмы? Самый младший? Алена не видела его вчера в гостиной, когда Альма знакомила ее и папу со своими сыновьями. Хотя, откровенно говоря, даже если он там и был, Алена была так поглощена ревностью к жене отца, что могла просто не заметить мальчишку.

Дав себе несколько секунд на раздумье, Алена подошла к роялю и стала рядом.

— Что играешь? — спросила она.

— Дебюсси, «Остров радости», — ответил мальчик, не поднимая на нее взгляда.

— Радости? — озадаченно повторила Алена и, подумав, сказала: — Странно, а мне почему-то эта музыка не кажется радостной.