Семь братьев для Белоснежки

Слави Екатерина

— А что тебе кажется? — флегматично спросил он, не прекращая играть.

Алена поморгала, потом ответила:

— Кажется, что этот остров только выглядит радостным, а на самом деле, в кустах и за деревьями прячутся проказливые волшебные создания и замышляют сделать мне какую-нибудь пакость. А то, что все здесь такое радостное… так это обман, чтобы я потеряла бдительность. Тот, кто однажды попадет на этот остров, уже никогда не сможет его покинуть — вот, что мне кажется.

Мальчик перестал играть

и посмотрел на нее с интересом светлыми и ясными глазами.

— Ты слишком подозрительная, — сказал он.

Алена мигнула.

— К чему это ты?

— Ты проецируешь свои страхи перед этим домом на музыку, — ответил мальчик.

Алена мигнула еще раз. Так и хотелось спросить: «Чего-чего сейчас сказал?». А не слишком ли этот ребенок умный для его возраста?

— Тебе… сколько лет? — спросила она.

— Девять.

— Понятно, — разочарованно прокомментировала Алена; она-то надеялась, что он просто выглядит младше. — А как тебя зовут?

— Митя, — послушно ответил мальчик.

— Митя? — Алена воодушевленно округлила глаза. — Дмитрий? Надо же, какое совпадение! Моего лучшего друга тоже зовут Димка!

— Митя, — с невозмутимой настойчивостью уточнил мальчик и взвешенно добавил: — Это не совпадение. Дмитрий — распространенное имя.

— Ну да, — озадаченно согласилась Алена, глядя, как самый младший из ее сводных братьев снова опускает пальцы на клавиши фортепиано.

В этот раз он играл другую мелодию. Если прошлая тихонько подкрадывалась к ней, то эта хлынула на Алену неудержимым потоком. Невольно Алена остановила взгляд на Митиных руках и залюбовалась: словно два танцующих паучка — два красивых белых паучка с длинными тонкими лапками.

— А это что? — спросила она.

— Шуман, «Крейслериана», — ответил Митя и спросил: — А сейчас тебе что-нибудь кажется?

— М-м-м, — промычала, задумавшись, Алена.

Если быть откровенной, в этот раз музыка ей совершенно ничего не навевала. Разве что…

— Как будто… предупреждение, — сказала она.

— Какое? — спросил Митя.

Алена посмотрела на него, поморгала и ляпнула первое, что пришло в голову:

— Штормовое.

Митя перестал играть и, одарив Алену укорительным взглядом, вздохнул.

— Ты ничего не понимаешь в музыке, да? — констатировал он.

Алена секунду подумала, потом спросила, решив сыронизировать над ребенком:

— А если скажу «да», ты не станешь со мной дружить?

В этот раз помолчал Митя. Немного поглядев на нее с любопытством и осторожностью, перевел взгляд на клавиши рояля.

— Можешь не разбираться в музыке, — самым искренним тоном сказал он. — Буду с тобой дружить и так.

****Алена настолько растрогалась, что едва не бросилась его тискать.

«Жуть, какой милый ребенок! — умилялась мысленно она. — И

как он только может быть сыном этой пожирательницы чужих отцов?!».

— Сыграй еще что-нибудь, — попросила она в приступе внезапно вспыхнувшей сестринской любви к этому мальчишке; Алене даже подумалось, что иметь милого младшего брата вовсе и не плохо.

— Хорошо, — послушно сказал Митя.

Его пальцы снова коснулись клавиш и затанцевали. Музыка резко распахнула двери и заструилась повсюду. Сначала сдержанно, а следом — все больше и больше заполняя собой окружающее пространство.

— А это что?

— Тоже Шуман, — ответил Митя. — Соната соль минор.

Алена действительно плохо разбиралась в музыке, тем более в классической, но даже такая невежда, как она, не могла не понимать, насколько хорошо играет Митя. Он не был мальчиком, который, проучившись в музыкальной школе без году неделя, хвастовства ради играет соседским ребятам «Кошачий вальс». Когда Алена следила за его руками, порхающими над клавишами, ей казалось, что музыку создает не инструмент — что звуки слетают с пальцев пианиста.

Она уже хотела спросить, во сколько лет Митя начал играть на фортепиано, но не успела — где-то в доме раздался собачий лай. Девушка в первый момент удивленно застыла, а спустя несколько секунд поняла: пес не лаял, он подвывал — подпевал по-собачьи.

— Это Шумка, — ответил на ее недоумение Митя. — Каждый раз, когда он слышит эту сонату Шумана, он начинает завывать. Почему-то она ему больше всего нравится.

«Пес по кличке Шумка имеет слабость к Шуману? — весело подумалось ей. — Вообще не удивляюсь».

Опустив руки на колени, Митя несколько секунд смотрел на Алену. Потом спросил:

— Значит, ты теперь моя сестра?

Алена никак не могла прочесть мысли этого ребенка. Выражение его лица и взгляд были безмятежными как чистейшая родниковая вода. Будто обычные человеческие эмоции были ему просто чужды. Он злился? Был рад? Насторожен? Или взволнован? Ни на один вопрос нет ответа. И в то же время Алена ни за что не назвала бы этого мальчишку равнодушным, потому что не может быть равнодушным тот, кто умеет извлекать из музыкального инструмента такие разные и сильные эмоции.

— Сестра, — подтвердила Алена. — Ты против?

— Нет, — просто ответил Митя. — Я не против, чтоб ты была моей сестрой.

Алена вдруг почувствовала, что улыбается.

«Чему я радуюсь? — мысленно недоумевала она. — Я тут задерживаться не собираюсь. Добьюсь, чтобы папа прозрел, и мы с ним вернемся домой. Просто этот ребенок слишком милый…».

— Слушай, а где здесь столовая? — спросила Алена. — Все, наверное, уже там?

Митя покачал головой.

— До завтрака еще полчаса. Но если хочешь, я могу отвести сейчас.