Семь братьев для Белоснежки
Шрифт:
Алена даже папе не открыла, когда он пришел спросить, почему она не спустилась к завтраку. Соврала, что плохо себя чувствует. И добавила, чтобы папа не сильно волновался, что ничего страшного — ей просто нужно немного полежать. Пусть папа думает, что у нее те самые дни. Она только надеялась, что никто не доложит ему об этой вчерашней кошмарной сцене в ее комнате.
****Но больше всего Алена приходила в ужас от мысли, что о ней подумал Егор. Ведь не объяснишь же. Сложно представить, как это сделать. Просто подойди и рассказать,
«Только не подумай обо мне плохо».
«Я о тебе вообще не думаю».
И колючим раздражением во взгляде — раз!
«Может, ему вообще все равно, чем я тут со златовлаской на полу занималась, — подумала Алена. — А я зря переживаю».
Через секунду нахмурилась и задумалась:
«И чего я переживаю, кстати?»
В дверь опять постучали. Совсем недавно это был Митя, который спрашивал, все ли у нее в порядке. Кто на этот раз? Может, Альма беспокоится о падчерице?
— Это Слава, — раздалось за дверью; Алена даже через это препятствие слышала в голосе улыбку.
О-о-о-о, прекрасно! Слава в курсе вчерашнего. И откровенно потешается. А если Слава знает, значит, все братья знают. Интересно, кто им рассказал: златовласка или Егор? Почему-то Алена не могла себе представить Егора в роли сплетника. Значит, златовласка. Вот зараза, а. Убить мало.
— Не открою, — тихо буркнула Алена в колени, сидя на постели.
Визитер за дверью ее слов, конечно, слышать не мог, но тишина в ответ — тоже ответ. Слава не стал стучать второй раз, как Митя. Постоял возле двери, а через несколько секунд Алена услышала его удаляющиеся шаги.
Подождав немного, она выдохнула. Похоже, ее решили оставить в покое. Теперь можно вернуться к излюбленному занятию Алены со вчерашнего вечера — сгоранию со стыда.
— Какая глупая причина, чтобы морить себя голодом, — весело прозвучало рядом, и Алена, икнув, подпрыгнула на постели.
Быстро обернулась. Волосы цвета майского меда, светлые брови, веер почти бесцветных ресниц, жизнерадостная улыбка…
«Вот, черт, дверь на веранду не догадалась закрыть», — подумала Алена с досадой.
— Твоя комната в крыле дома, там нет выхода на веранду, — насупившись, чтобы показать, что она совсем не рада гостям, сказала Алена.
Слава пожал плечами.
— Прошел через комнату Егора.
Алена отвернулась. До чего ж невыносимо смотреть — развлекается человек, даже не скрывает, на лице написано.
Выгонять Славу было неудобно. Да и вообще… ни с кем из братьев она не могла вести себя свободно, кроме златовласки и, пожалуй, Влада. Женя был ее сверстником, да еще и младше на пару месяцев, что автоматически ставило ее на ступеньку выше, — наверное, по этой причине его она совершенно не стеснялась. Влад был простой и добрый, поэтому в его компании Алена расслаблялась.
С другими братьями было сложнее. С Митей — потому что детям надо подавать пример, а значит, нельзя вести себя в их присутствии
Слава подошел и опустился на корточки возле ее кровати. Алена скосила на него глаза. Состроила страдальческую гримасу.
— Можно хотя бы не показывать так явно, что тебе весело?
Слава рассмеялся. Он, вроде бы, пытался изобразить сочувствие, приподняв брови домиком, но в сочетании с улыбкой выходило не очень убедительно.
— Но ведь это весело.
— Мне не очень, — отвернулась Алена.
— Зря, — заметил Слава; кажется, он и не пытался ей сочувствовать — ей показалось просто. — Ты только представь, что тебе рассказали настолько же забавную историю. А у тебя хорошее воображение, и ты сразу себе все представила, как вживую. Ну признай, что тебе было бы смешно.
Алена сжала губы.
— Ничего подобного.
— Нет-нет, ты хорошенько представь! — посмеиваясь, настаивал Слава. — Например… О, точно! Представь, что ты в такой же ситуации застала нашу мать и твоего отца. В точно такой же. А потом оказалось бы, что у них просто была битва на подушках.
Алена уставилась на Славу, и вдруг нарисованная им картина красочно ожила в воображении девушки: Альма в ночной сорочке сидит на папе прямо на полу и колотит его подушкой. Это было настолько нелепо и одновременно уморительно, что Алена не сдержалась и прыснула.
— Ну?! Видишь? — поддержал ее тихим смехом Слава. — Смешно же!
Алена отвернула лицо, пытаясь скрыть улыбку, расползающуюся по лицу. Отчего-то вдруг весь ее стыд улетучился, произошедшее вчера в ее комнате предстало в другом свете, как забавная, но незначительная сцена, и стало легче.
Осторожно скосив глаза на Славу, Алена увидела, что тот до сих пор смотрит на нее, но уже не смеется, а только улыбается — почему-то многозначительно и хитро.
— Или ты беспокоишься о том, что подумает о тебе Егор? — спросил Слава.
Странное дело. Алена прекрасно понимала, что, подняв ей настроение, Слава как будто подкупил ее. Легче ведь быть откровенным с человеком, который избавил тебя от терзаний, показав, насколько они несущественные и смешные. Понимала. Но все равно сказала:
— Я ему не нравлюсь.
Слава на секунду округлил глаза. Потом снова улыбнулся, но в этот раз его улыбка показалась Алене куда более сдержанной, чем раньше.
— Это не совсем так. Скорее… он относится к тебе настороженно.
— Настороженно? — удивилась Алена и предположила: — Потому что я чужой человек в этом доме? Но ведь мой папа тоже. А отношение к нам совсем разное.