Семь чудес
Шрифт:
Я покачал головой. Я искал слова, чтобы возразить ему. Внезапно он оттолкнул меня.
— Отойди, Гордиан, — прошептал он. — Отойди от меня!
Я удивлялся этой резкой перемене, пока не услышал звуки шагов, доносившихся из башни. В то же время тритоны на нижнем яруск начали реветь нестройными нотами.
— Я придумаю, как объяснить свое присутствие здесь и какое-нибудь объяснение тому, что произошло, — прошептал он. — Но для тебя это может быть не просто. Уходи сейчас же! Спуститесь по башне вниз и вернитесь на материк.
— Но как я могу…
— Они подумают, что
Группа солдат высыпала на площадку, обнажив при этом мечи. Меня почти не заметили. В зеленой тунике я казался обычным работником, причем довольно молодым. Их внимание привлек Антипатр. Наши взгляды встретились в последний раз, когда он скрылся из виду, окруженный стражниками.
Один из них начал громко расспрашивать его. — Что здесь случилось? Кто упал? Где Анубион?
— Ужасно было видеть такое, — воскликнул Антипатр, — Это совершил какой-то безумец!
Я тихо шагнул к дверному проему и оттуда на лестницу, ведущую вниз. Когда я спускался, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, мимо меня, поднимаясь по лестнице, прошло большое количество вооруженных людей. Еще больше их поднимались с помощью механической платформы в центральной шахте. Никто не удостоил мне и взглядом.
Я выбрался с Фароса и спустился по длинному пандусу. Тритоны надо мной продолжали реветь. Одни рабочие собрались кучками и возбужденно перешептывались, а другие занялись своими делами, еще не подозревая о том, что произошло. Когда я прибыл, переполненный паром уже отходил. Я был последним, кто поднялся на борт — просто еще одна фигура в зеленой тунике среди многих таких же.
Когда мы отчалили, я вдруг понял, что у меня нет причин бежать с Фароса. Я не сделал ничего плохого. Это Антипатр настоял, чтобы я пошел. Было ли это потому, что он хотел избавить меня от мучительного допроса или потому, что боялся, что я могу сболтнуть лишнее стражникам и разоблачить его как шпиона чужеземного царя? И снова я невольно позволил ему манипулировать собой.
Я повернулся и посмотрел на Фарос. На самом верхнем парапете, среди блеска солдатских касок, я увидел копну седых волос. Это был мой последний мимолетный взгляд на Антипатра.
* * *
Высадившись на пристани, я осторожно сбросил зеленую тунику и направился прямо к жилищу Исидора. Солдаты подошли к дому впереди меня и толпились на улице снаружи. Лучшей демонстрации быстроты и эффективности сигнальной системы Фароса и быть не могло.
Я ушел так быстро, как только мог, не привлекая к себе внимания. В уме я перечислил те немногие вещи, что хранились у меня в комнате. Мне пришлось бы обойтись без них.
Я спал в ту ночь под открытым небом, что не страшно в такое тепло и сухом климате. На следующий день я попытался обдумать свою позицию. Пока Антипатр не упомянул обо мне властям, ни у кого не было оснований связывать мое имя со случившемся на Фаросе. Рабыня Исидора могла его слышать, но женщина больше ничего обо мне не знала. Никто в Александрии даже не знал о моем существовании, кроме профессионального получателя писем и банкира, который держал для меня в доверительном
Позже в тот же день я решил нанести визит банкиру, точнее, одному из чиновников, которые встречались с клиентами от его имени. Я опасался, что солдаты царя Птолемея появятся из ниоткуда и схватят меня, но этот человек был счастлив дать мне мизерную сумму, которую я попросил.
— Кроме того, сегодня утром для вас было оставлено сообщение, — сказал он, доставая небольшой свиток папируса, перевязанный ленточкой.
Я пошел на ближайшую лужайку и нашел участок травы рядом с пальмой. К стволу был привязан мул. Его молодой хозяин был поблизости, разговаривая с какими-то мальчишками, так что я выбрал место на противоположной стороне дерева, сел к нему спиной и открыл письмо.
Не было ни приветствия, ни подписи - ничего, что могло бы скомпрометировать нас обоих, если бы письмо попало в чужие руки.
«Надеюсь, ты будешь вспоминать все хорошее, что случалось в наших путешествиях. Забудь все плохое. Если это будет для тебя означает забыть меня, пусть будет так.
Я не буду просить тебя простить меня, потому что это означало бы раскаяние, а я не сожалею о сделанном выборе. Я обещал показать тебе Семь Чудес - я сделал это. Я обещал твоему отцу, что благополучно довезу тебя до конечного пункта назначения – я исполнил его пожелание. Ты скажешь, что я что-то скрывал от тебя, но у каждого человека есть свои секреты, даже у тебя.
Я уезжаю из Египта. Ты меня больше не увидишь, по крайней мере здесь.
Ты можешь остаться в Александрии, если хочешь. Я собирался оставить для тебя несколько драхм у банкира, прибавив их к деньгам твоего отца; но запись о таком вкладе может быть когда-нибудь ошибочно истолкована как платежное доказательство связи между тобой и мной, которой никогда не было. Я бы не хотел, чтобы такое произошло; я думаю, и ты тоже. В конце концов тебе, возможно, придется найти работу, но для такого умного молодого человека, как ты, это вряд ли будет проблемой.
Я уже старый и у меня в запасе может быть осталось несколько лет или даже несколько дней. Но теперь я могу умереть счастливым. Моим давним желанием было увидеть все Чудеса и это желание исполнилось, в немалой степени благодаря тебе. Я не мог бы и мечтать о лучшем попутчике. Возможно, мы начали как учитель и ученик, но в этом путешествии я научился у тебя не меньшему, чем ты когда-то учился у меня. Я горжусь тобой и благодарю тебя.
Сейчас наши пути должны разойтись, но, если это угодно будет богам, мы снова встретимся.
Сожги это письмо после того, как прочтешь его, или брось в море.»
Как я мог уничтожить такое письмо? Хорошо это или плохо, но это была моя последняя ниточка связывающая меня с Антипатром. В оцепенении я положил его на траву рядом с собой. Я закрыл глаза и откинула голову назад, позволяя пятнышкам солнечного света согревать мое лицо. Через мгновение я услышал чавканье и повернул голову как раз в тот момент, чтобы увидеть, как последний кусочек папируса исчезает в пасти мула.