Семь цветов радуги

Немцов Владимир Иванович

Он хотел проверить ее толщину. Дотронулся и тут же получил чувствительный электрический толчок. Техник в испуге отдернул руку, затем рассмеялся. «Так вот почему опытная корова повернула обратно. Не раз ей пришлось касаться этой проволочки».

Осматривая электрическую изгородь, Тимофей нашел возле одного из столбиков изолированный провод. Он уходил в землю.

Приподняв кусок дерна, Бабкин обнаружил глиняный горшок с крышкой. Открыв его, он увидел сухие батарейки и маленькую бобину. Тихо, комариным писком, жужжал зуммер. Здесь, в этом горшке, вырабатывался ток высокого напряжения, безопасный, но чувствительный для всех.

Несомненно, Бабкин заинтересовался

этим простеньким приспособлением для защиты посадок. Оказывается, здесь же, у столбика, находился и выключатель. Вероятно, ночью в изгородь тока не подавалось.

На внутренней стороне герметической крышки была прикреплена записка:

«Батарея сменена 24/VII. С. Тетеркин».

«Ну и лобастый! — с радостным удивлением подумал о нем Тимофей. — Хоть и не все науки он «превзошел», но догадался, как использовать павловскую науку об условном рефлексе».

…Уже было совсем темно, когда Бабкин вернулся в деревню. Сегодняшний день как бы подводил итоги. Все стало абсолютно ясным. Уже никаких чудес не осталось в Девичьей поляне. Разгаданы тайны: исчезающей Ольги, трактора без человека и непонятных букв ОКБ.

Димка будет обескуражен и даже разочарован. Такая простая разгадка! А сколько до этого было волнений, нелепых ошибок и чудачеств!

Теперь все стало гораздо сложнее. Московские комсомольцы уже не могут остаться в стороне.

Невольно, может быть только из-за любопытства, они стали активными участниками событий, происходящих в Девичьей поляне.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЗВЕЗДА НАД ХОЛМОМ

Мало

быть

восемнадцати лет.

Молодые

это те,

кто бойцовым

рядам поределым

скажет

именем

всех детей:

«Мы

земную жизнь переделаем!»

В. Маяковский

ГЛАВА 1

ВЕЧЕРОМ У ВАСЮТИНА

…быть коммунистом

значит — дерзать,

думать,

хотеть,

сметь.

В. Маяковский

Вечер теплый и тихий опустился за окном. Томительный знойный день еще напоминал о себе запахом горячей краски на подоконнике, отблеском заката в стекле, поникшими цветами на клумбе под окном.

Люди возвращались с полей. Где-то неподалеку у колодца скрипел журавль, звенели ведрами хозяйки. В окно тянуло дымком кизяка. Готовился ужин.

На соседнем дворе девушки обливались водой, визжали от удовольствия и шаловливо шлепали друг друга. Чистые и умытые, в самых своих любимых платьях, они пойдут сегодня в «Летний театр» смотреть сцены из «Бориса Годунова». Стеша, наверное, уже примеряет пышное атласное платье гордой Марины.

Никифор Карпович сидел у окна, прислушиваясь к веселым голосам.

Пусто у него в комнате, и, казалось, совсем было пусто в душе, когда по окончании войны он приехал домой, в Девичью поляну. Жизнь Васютина складывалась прочно, по кирпичикам, связывалась, как цементом, уверенностью в нерушимости своего счастья. Счастья как будто достаточно: искреннее уважение в колхозе, орден за труды, новый дом и хозяйка в этом доме.

Война. Разрушилось простое человеческое счастье Васютина. Он оставил Девичью поляну и вскоре стал командовать ротой, защищая счастье уже всего человечества. В землянке где-то недалеко от Миллерова он стал коммунистом. Так подсказало ему сердце.

Грозовой бурей прогремела война. В маленьком селении около Вены Васютин сдал автомат, получил выписку из приказа о демобилизации и возвратился

в свой колхоз.

Бурьян и пырей выросли на пожарище. Одиноко торчали закопченные трубы. Кое-где уже светлели новые дома. Старые хозяева вернулись на родину. Вернулись не все, — суровым ветром разметало людей по стране. Кое-кто остался в цехах уральских заводов, в шахтах Донбасса, в маленьком городке Казахстана.

Именно в этом самом городке, названия которого не хочет вспоминать Васютин, нашла свое немудрое счастье жена его — бывший счетовод колхоза. Она честно написала ему об этом. Просила не тужить, если может — простить. Обратно в Девичью поляну она не вернется.

Новый васютинский дом, выстроенный перед самой войной, не сгорел.

Никифор Карпович не мог возвратиться в него. Ему бы все время казалось, что ходит по комнатам неслышными шагами хозяйка, стучит ухватом в печи, гремит тарелками…

Васютин отдал свой дом под агролабораторию. Теперь здесь новая хозяйка, Ольга Шульгина. Она все переделала на свой лад. И теперь уже ничто не напоминало Никифору Карповичу, что в этом доме когда-то он жил.

Пришел Васютин в райком партии. «Коммунистов в районе мало. Все разрушено. Придется тебе, Никифор Карпович, помочь нам», — сказал ему секретарь. Стал Васютин инструктором райкома. Из машины неделями не вылезал. Нужно было все видеть, везде успеть. Однако основное дело было в колхозе «Путь к коммунизму», — он больше всех пострадал. Райком предложил новому инструктору пока не переезжать в город, а быть поближе к этой разоренной деревне. Вместе с Анной Егоровной, тогда еще единственным коммунистом колхоза, и всеми колхозниками Васютин принялся за работу в Девичьей поляне.

Он понимал, что восстановление колхоза «Путь к коммунизму» за такой короткий срок, как два года, намеченный по плану, невозможно, если не привлечь по-настоящему творческие силы всех колхозников. Он знал, что стоит только как следует этим заняться, и все, даже самые трудные вопросы будут решены.

Из упорной борьбы за урожай родилась ОКБ — группа инициативных ребят-комсомольцев.

Васютина вначале несколько смущали выдумки Ольги и ее товарищей. Таинственная пещера, тропический сад в ней, актинидия и лимоны, десятки опытных делянок на полях. Вся эта романтика поисков, окруженная тайной, казалось бы, совсем не предусмотрена инструкцией по работе среди молодежи. Однако Васютин считал, что она помогает процветанию колхоза. Комсомольцы прекрасно работали на полях. Они знали, что материальное благосостояние их колхоза не только даст им возможность купить еще больше ламп для подземной оранжереи, приобрести новые буры, моторы, насосы, построить мощную электростанцию, самим сделать озеро. Они мечтали о большем: в два года вырастить тополя для защитных полос, пустить воду на поля, изменить климат района. Да мало ли о чем мечтали молодые хозяева колхоза «Путь к коммунизму»! Они знали, что все эти дела — маленькая частица великого сталинского плана переделки природы.

Все свое свободное время, все желания Васютин отдал комсомольцам. Некогда было вспоминать о хозяйке, оставшейся в Казахстане, да и не нужно. Совсем редко на мгновение промелькнет перед глазами печальное, с оспинками на лбу, когда-то дорогое лицо и сразу растает, как в тумане. И вот снова из глубины сознания выплывает знакомая до мельчайших подробностей картина родной деревни, какой ее представляет Васютин через несколько лет. Он видит Девичью поляну ясно и отчетливо, как на «генеральном плане реконструкции». Здесь будет новый агрогород. Наверное, к тому времени он станет иначе называться — уже не Девичьей поляной.