Семь цветов радуги
Шрифт:
Васютин прошелся по комнате, остановился у окна и, повернувшись к нему спиной, стал смотреть на лампочку. Около все кружились бледные мотыльки. Их тени метались по свежевыбеленной стене и казались огромными черными птицами.
Ольга заметила, что тень мотылька промелькнула по лицу Васютина. Он взмахнул рукой, будто этим движением пытался отогнать надоедливую мысль.
— Как с машиной для очистки семян кок-сагыза? — прервав молчание, спросил он. — Кузьма за это дело не взялся?
— Нет. Ему неинтересно. Копытин, Антошечкина и еще кое-кто из девчат
— Кстати, о Буровлеве. Ты еще не говорила с ним насчет колхоза «Партизан»?
— Нет. Оставила на завтра.
Васютин протянул было руку к этажерке с книгами, но затем, видимо о чем-то вспомнив, повернулся к Ольге.
— Какой второй вопрос в твоей повестке?
— О драмкружке. Антошечкина докладывает.
— Я бы посоветовал перенести его. Помнишь, я тебе рассказывал о том, что городской комсомолец предложил интересную систему орошения. Он здесь и может сделать доклад…
— Бабкин? — испуганно спросила Ольга.
— Нет, другой… А Бабкина тоже нужно пригласить. Он тебе будет очень полезен.
— Нет, Никифор Карпович, — возразила Ольга, — в этом я не уверена. Наоборот… — Она хотела продолжать, но тут же спохватилась и умолкла.
— Да что у вас с ним произошло? — улыбнувшись, спросил Васютин.
— Тогда, может быть, первым вопросом мы поставим доклад Багрецова?
– спросила, в свою очередь, Ольга, решив обойти щекотливую тему. — Вы с ним уже говорили?
— Да, представь себе! Проявил инициативу, не дожидаясь поручения комсорга, — с легкой усмешкой заметил Никифор Карпович.
Ольга густо покраснела.
— Да, вот еще что, — сказал инструктор, не замечая ее смущения. — Как дела у полеводов? Мне новый бригадир Шмаков высказывал опасения, что молодежь плохо подготовлена к уборке зерновых. В механизации нельзя надеяться только на МТС, твои выдумщики из ОКБ тоже должны поработать.
— Нам еще многое не ясно, — возразила Ольга, — что будет с урожаем….
— Должна представлять. Помнишь, Сталин говорил: чтобы руководить, надо предвидеть. А ведь ты руководитель, и не маленький. Вся девичьеполянская молодежь за тобой идет. Понимаешь ты это или нет? Ольга потупилась.
— Ну, то-то, — Васютин шутливо постучал пальцем по столу. — Что касается урожая, подумать надо, и главное — все сомнения выбросить из головы. Хлеба мы должны собрать не меньше прошлогоднего. Ну, беги, Ольгушка, — сказал Никифор Карпович, взглянув на часы. — Завтра мне в город ехать. Видишь, бумаг сколько? Пока свет горит, хочу разобраться. Я тебя также прошу поддержать Шмакова. Он ждет от твоих ребят очень многого в механизации. Сама понимаешь, как ему трудно руководить бригадой. Он пока еще живет старыми представлениями: вся ставка на звено. — Васютин задумался. — Звеньевой он был настоящий… Посмотрим Шмакова на просторе… бригадиром.
Девушка попрощалась.
Звякнуло кольцо на двери. Застучали каблучки по ступенькам.
Никифор Карпович высунулся в окно. В темноте
— Ольгушка! — окликнул он.
Шульгина подбежала к окну и подняла голову. Она чувствовала себя и немного пристыженной и в то же время благодарной этому человеку. «Надо сегодня же обо всем подумать, — решила она. — Никифор Карпович зря ничего не скажет».
Ольга смотрела вверх, и электрическая лампочка золотыми точками отражалась у нее в зрачках.
— Обязательно позови Бабкина, — еще раз напомнил Васютин. — Ванюше подскажи новую задачу. Пусть тоже выходит на простор. Понятно?
Девушка молча кивнула головой.
— А теперь исчезни, стрекоза!
Через минуту за изгородью палисадника мелькнули белые полоски Ольгиного платья и растаяли в темноте.
Совсем недалеко от дома, где жил Васютин, Ольга столкнулась с Буровлевым. Парень шел задумчиво, опустив голову.
— Я тебя искал, — проговорил он, пожимая девушке руку. — Никифор Карпович ничего насчет нашего звена не спрашивал?
— Нет. Интересовался машиной для очистки. Твое предложение как будто бы самое простое.
Буровлев подвел Ольгу к скамейке и предложил сесть.
— Тороплюсь я, Ванюша, — возразила она. — Бегу в правление.
— Погоди, — глухо сказал Буровлев. — Ты секретарь. Понимать меня должна, коль дело такое получилось.
— Ну и говори сразу, — сказала Ольга, присаживаясь на лавочку. — Чего ты меня пугаешь?
Парень повел широкими округлыми плечами и медленно опустился рядом с Ольгой.
— У нас все ребята здоровые, — начал он. — Таких бы в кузню или на погрузку, мешки таскать. А на проверку выходит, что звено Антошечкиной, где все девчата мелкие, уплыло от нас вперед, да еще конец нам девчата бросили: цепляйтесь, мол, на буксир… Думаешь, ребята забыли фонарики на своем поле?
— Знаю, что помните. Подтянулись после этого здорово.
— Это что, — Буровлев досадливо махнул рукой. — Мы отомстить решили.
— Не понимаю, — встревожилась Ольга.
— А тут и понимать нечего. Должны мы девчатам их труд отдать или нет?
— Предположим…
— Так и мы думали, — вздохнул Буровлев. — У Антошечкиной за бугром большой участок кок-сагыза остался непрополотый. Собрали мы еще вчера фонарики, до утра думали работать, чтоб все по-честному было. Девчата за нас потрудились, а мы за них. Ну и… — он развел руками.
— Можешь не договаривать, — перебила его Ольга. — Надеюсь, твои ребята вовремя поняли, что это дело не такое простое?
— Я тут же дал отбой. Разве нам сразу разобрать, какой правильный одуванчик, какой нет? Тут и днем-то путаешь их, а то при фонарях. Девчата не первый день с кок-сагызом возятся. У них чутье особое. — Буровлев помолчал, затем снова начал жаловаться: — Семена хотели собирать, тоже ничего не вышло роса. Как поняли ребята, что долг за ними не списывается, разошлись по домам и сейчас, наверное, вспоминают меня недобрым словом… А я тут при чем? Хотел сделать, как лучше.