Семь цветов радуги
Шрифт:
Тетеркин ушел за инструментом в Ольгину оранжерею, а она сама сидит у окна и рассеянно смотрит на игру призрачных лунных теней, скользящих по изгороди палисадника.
Копытин и Буровлев остановились возле пожарного сарая и спорят между собой. Они хотят испробовать новый способ бурения разведочных скважин.
Стеша все еще сидела с подругами на лавочке возле магазина. Даже в темноте можно было заметить, как в глазах у нее прыгали смешливые искорки. Она болтала ногами, как маленькая девочка, и говорила:
— Послушайте,
— Ты, конечно, артисткой будешь, — сказала Фрося и почему-то вздохнула. В Москве, в самом знаменитом театре.
— Нет, — решительно отозвалась Стеша и зашуршала шелком платья. — Я много об этом думала. Уж если бы какой-нибудь особенный талант был, тогда все можно бросить. А так… Не стоит. Правда, девоньки, скажу я вам, есть у меня одна мечта, можно сказать, необыкновенная; хоть один разочек в кино сняться. Но чтоб всегда артисткой быть, это мне что-то не хочется…
— Лучше мастером на полях? — спросила Фрося.
— Не знаю… — неуверенно протянула Антошечкина, расправляя кружева на груди. — Но думается мне, что через несколько лет многое изменится в нашем труде. Во всяком случае, с тяпкой расстанемся.
— Химия, значит? — съязвила Фрося, предупредительно сморщив чуть приподнятый носик.
— И химия и всякие другие науки нам помогут. У нас на опытных полях и не бывало сорняков, — спокойно ответила Стеша, не замечая иронии подруги. Кстати, ты видела, какой самоходный культиватор нам прислали на испытание?
— Я его боюсь, — Фрося даже вздрогнула и будто побледнела. — Ползет громадный жук из железа и стрекочет.
Девушки рассмеялись. Фрося звонче всех. Так, как будто на мраморный стол выкинули горсть серебра.
— Привыкнешь, — Стеша ласково шлепнула подругу. — Да успокойся ты! Тебе дело говорят.
Смех постепенно затихал. Казалось, что все монеты с легким звучанием ложились на мрамор.
— Можешь ты понять, — продолжала Стеша, — что такое быть мастером на полях, ну, скажем, через несколько лет? Ты же должна уметь управлять разными машинами. Быть инженером, агрономом, химиком…
— Ну, химией своей ты будешь заниматься, — недовольно заметила Фрося. Все юбки прожгла какой-то кислотой. Мне твоя мать жаловалась. Да и вообще, боюсь я всякой химии и даже электричества. Дома я хотела попробовать, что такое ток, в школе еще учила про него; вывинтила лампочку да вместо нее палец и сунула… Дергануло так, что я и по сей день помню, — Фрося снова рассмеялась. — Нет уж, девоньки, почему-то не тянет меня к электричеству. Останусь я при своих коровах… Хорошо, что, кроме электродойки да Сережкиного уловителя, у нас больше никакой науки не предвидится.
Не выдержал Сергей. Он все время молчал, но когда такое говорят, стерпеть никак нельзя.
— Так и думай! — запальчиво крикнул он. — Коровы в электричестве, видно, больше тебя понимают. Вот посмотришь, что на тот
— А, ковбой! — расплылась в сладкой улыбочке Фрося. — Ты еще здесь? А я думаю, куда мой кавалер пропал? Подойди, не бойся!
Сергей почувствовал какой-то подвох и не тронулся с места. Зря он с ней связался, помалкивать бы надо!
— Молчишь? — все так же сладко пела насмешница. Ее круглое лицо светилось в темноте. — Знаете, девчата, — она понизила голос, — по секрету вам скажу: Сергей-то наш вздыхает, места себе не находит.
— Да ну? — поддержала ее Стеша. Ей было забавно видеть смущение подростка. — И по ком же Сергей Константинович вздыхает?
— Сказать или нет? — обратилась к нему Фрося. От еле сдерживаемого смеха у нее тряслись кудряшки.
Сергей Константинович молчал. Он хотел повернуться и уйти (чего с девчонками разговаривать?!), но такой поступок они бы расценили как малодушие, и Тетеркин подчинился своей участи. Что ж, поговорят-поговорят — и перестанут. Известное дело, болтушки…
— Так вот, девоньки, — продолжала насмешничать Фрося. — Недогадливы вы, непонятно вам, с чего бы Сергей к нам привязался. Стоит, глаз не сводит, а маманя его дома ждет, беспокоится.
— Так, Сергуня, молодец, — тонким голоском протянула Стеша. — Значит, у тебя зазноба появилась? Сказывай, кто же из нас троих?
— Девочки, что вы к нему пристали? Нехорошо, — вступилась было за сконфуженного подростка Сима, но подруг уже никак нельзя было унять.
— Стеснительный какой ты, Сережа, — елейно пропела Фрося. — Ну почему не признаться, если любишь? Скажу вам по правде, девоньки. За мной, за мной ходит Сергей Константинович. День и ночь вздыхает. Видите, не спит и сохнет прямо на глазах… — Она вынула из платочка зеркальце и, посмотревшись в него, добавила: — И чем я ему так приглянулась?..
— Глядите, девчата! — Стеша подмигнула подругам. — До чего ж пугливый Сергей, издали смотрит, глаз не сводит, а подойти боится.
Пастушок зевнул, чтобы девчата поняли, как он относится к их болтовне, прошелся около витрины и вразвалочку направился к ним.
— Антошечкина! — обратился он к Стеше, подсаживаясь рядом. — Ты сегодня Бабкина не видела?
Стеша вспыхнула. Она поняла, что Сергей перешел в наступление.
— Чего ты меня спрашиваешь? Он ведь за мной не ходит, как ты за Фросей, девушка пыталась отшутиться.
— За это ты и обижаешься на него, — невозмутимо заметил пастушок.
— Вот еще придумал. — Стеша досадливо дернула плечиком и покраснела еще гуще.
Фрося прыснула в кулачок.
— А тебе, Сережа, очень нужен Бабкин? — мягко спросила Сима, заметив, что Стеша смутилась. — Я его видела сегодня.
— Где? — оживился Сергей. Ему это было куда интереснее, чем высмеивать Антошечкину. К тому же разговор с техником у него должен быть особенный. Кто-кто, а он должен знать насчет записки.