Семь цветов страсти
Шрифт:
Толстяк нарушил творческий процесс режиссера, подтолкнув к нему девушку и высвистав начальные такты мендельсоновского свадебного марша. Курт поднял глаза, вскочил, уронив папку, и уставился на Дикси. Она присела, собирая рассыпавшиеся у ее ног листы, узкая юбка натянулась, подчеркивая аппетитный зад. Длинные тяжелые бронзовые пряди коснулись вьющимися концами замусоренного пола, в распахнутом вороте простой блузки виднелась нежнейшая полная грудь. Курт тоже свистнул, но просто так — удивленно и протяжно.
Через тридцать минут Дикси стояла перед камерой в маленькой комнате,
— Почитай что-нибудь. Ну, басню, стихи, отрывок из Библии. Все равно.
— Правила составления балансового отчета можно?
— Пойдет. Смотри в камеру и ничего не бойся.
— Вот еще, — фыркнула, передернув плечами, Дикси. И четким голосом, явно насмехающимся над произносимым текстом, принялась диктовать вычитанные накануне бухгалтерские термины.
— Так. А теперь попробуй охмурить этого парня. — Курт подтолкнул к Дикси толстяка Тедди. — Ну, покрути хвостом, как у вас водится, сделай глазки… Представь — это первый парень на деревне, он тебя очень, ну просто очень волнует, а сохнет по твоей подружке. Обидно! И еще больше хочется… Давай, детка, пригласи его вечерком на дискотеку, посидеть, потанцевать, то да се…
Дикси покосилась на принявшего кислый вид Тедди, нахмурила брови и отвернулась. Ее пальцы быстро расстегнули полосатую блузку и завязали узлом распахнутые полы. Когда она вновь развернулась к камере, все увидели разбитную деваху с сонной улыбочкой полуоткрытого рта и хищным блеском в прищуренных глазах. Дикси копировала повадки рекламных секс-бомб, как это делала бы в предложенной режиссером ситуации юная обольстительница. Но она не выглядела ни смешной, ни пошлой или вульгарной. Помимо несомненной силы сексуального притяжения, девушка обладала каким-то вторым планом — то ли самоиронией, то ли игривостью молодого самоуверенного зверька, делающей эротику лишь частью естественно прекрасного жизнелюбия.
Отсняв сценку, Курт Санси поблагодарил Дикси и аккуратно записал ее телефон. Не на сигаретный коробок и не на папку с бумагами, как обычно поступал с телефонами претенденток на роль, а в свою личную книжку, что сразу же подметил Тедди и довольно ухмыльнулся:
— Ну что, старикан, и я сгодился — такое сокровище прямо к столу подал. Ванда не тянет роль Элизабет. А ведь на ней, в сущности, держится фильм.
— Не знаю, дорогой, ей-богу, не знаю, — скорчил скучную гримасу Курт. — Ванда не так уж и плоха. А эта дылда… Не знаю! — отрезал он.
На следующий день Курт Санси пригласил Дикси для подписания контракта на съемки в фильме «Королева треф». Он рискнул отдать неподготовленной дебютантке выигрышную роль кокетки Элизабет.
Время съемок пришлось на летние каникулы, так что занятия в университете не страдали. Дикси блестяще сдала экзамены и с начала июня поступила в распоряжение Курта Санси. Ни она, ни Патриция не поняли, почему так легко
— Поступай, как знаешь, Пат, ведь это, в сущности, твоя дочь, — сказал он жене, давая тем самым разрешение на съемки.
Дикси сама явилась в кабинет, который обычно опасливо обходила. Ей хотелось попытаться объяснить отцу то, что он не хотел понимать, а теперь, кажется, понял: все ее жизненные интересы, все самые сокровенные помыслы находились далеко от научных сфер. Да, она, конечно же, принадлежала к другой породе. Тайное могущество финансовых магнатов, баталии мощных экономических сил казались ей столь же скучными и противоречащими логике жизни, как зашторенные окна в весенний солнечный день. Сцена, экран, слава, общество блестящих и легкомысленных людей, могущество искусства, способного создавать волшебные миры, — все это влекло живую натуру Дикси подобно тому, как цветущий луг манит резвого жеребенка.
— Спасибо, отец. Ты, наверно, не представляешь, как важно для меня твое согласие. Если… если бы… если бы я отказалась, то была бы очень несчастна… — Опустив глаза, Дикси стояла у письменного стола Эрика, как ученица перед экзаменатором. Он поднял лицо от блокнота, в котором что-то писал, и снял очки.
Глаза без них казались пустыми и отрешенными.
— С детства, наверно, с пеленок, мне грезились сцена и кино. Об этом мечтают все девчонки. Даже уродины, — живо продолжила Дикси. — И я не подведу тебя, папа…
Она сделала несколько шагов и робко положила руку ему на плечо. Эрик отшатнулся, как от удара, вскочил, рванувшись к окну.
— Уходи, мне надо работать.
Он даже не обернулся. Чувствуя себя гадкой, ненужной, подобно больному проказой, Дикси направилась к двери.
— Постой. Как отец, я обязан сделать предупреждение. — Голос Эрика окреп и звучал резко, словно удары плетки. — Всем известно, что мир кино погряз в разврате и грязи. Девушке из хорошей семьи там не место, если, конечно… Если, конечно, она девушка… — Эрик вдруг громко расхохотался, и Дикси показалось, что он пьян.
Неумолкающий безумный смех отца преследовал ее. Он продолжал звучать в ушах всю ночь — первую ночь в жизни Дикси Девизо, когда она так и не смогла сомкнуть глаз.
В съемках фильма, рассказывающего о молодежных проблемах, принимало участие много хорошеньких девушек. Особенно очаровательна была Кетлин Морс — тоненькая брюнетка, напоминающая Одри Хепберн. Она играла Санни, главную героиню — романтическую, наивную и очень чистую девушку. Дикси досталась роль соперницы Санни — легкомысленной Элизабет, для которой понятие «сексуальная революция» стало реальным этапом короткой биографии. Неудивительно, что все технические работники съемочной группы от гримера до осветителя предпринимали попытки сблизиться с доступной красоткой. Дикси даже не злилась, отшивая очередного претендента на интим в далеко не изысканных выражениях. Она старалась основательно войти в роль разбитной девицы, не переставая вспоминать обиду, нанесенную отцом.