Семь цветов страсти
Шрифт:
— Успокойся, детка. Поезжай спокойно в Москву и выполняй свой родственный долг. Уж в эту дыру за тобой точно никто не поедет. — Сол улыбнулся одними глазами и заговорщически подмигнул мне. — Все будет о'кей, детка. Вот только расставаться жаль… Так хотелось прославиться в компании с Дикси Девизо!..
— А мы еще что-нибудь сообразим, неугомонный бельгиец, придумаем нечто эдакое…
Я обняла его на прощание, а затем, оставшись одна, достала пухленькую тетрадку с кустиком весенних крокусов на обложке.
Прощай, «мадемуазель Д. Д.»! Приветствую тебя, хозяйка Белой башни!
Я
Часть третья
БОГАТАЯ, ПРЕКРАСНАЯ, НЕЖНАЯ…
1
Они заскочили в укромное кафе на виа Карлуччи, горя нетерпением выслушать экстренное сообщение Барсака. У вернувшегося из Парижа Сола было такое лицо, что Руффо и Тино не на шутку струхнули. Приложив палец к губам, Тино гневно сверкнул глазами, отменяя всякие объяснения в стенах Лаборатории, и спешно вывез заговорщиков в укромный уголок.
Кафе «Сильва» вечерами посещали работяги, в десять утра здесь находилась лишь одна посетительница — пожилая синьора в самодельной, вязанной крючком панамке и таких же митенках. Синьора слилась в экстазе с вазочкой взбитых сливок, мужественно оттягивая момент прощания с лакомством: ее ложка путешествовала к сморщенным губам почти пустой, в слезящихся глазах блестел восторг и боль подлинной страсти.
— А ведь она сейчас переживает не менее бурные эмоции, чем какая-нибудь голливудская фифа, собирающая чемодан покидающему ее любовнику, — заметил Руффо, когда они расселись за угловым столиком, сплошь затененным кустами отцветших азалий.
Соломон не смел поднять глаз — все это время у него было чувство, что Заза и Руффо конвоируют его, как преступника, для допроса с пристрастием. И теперь он сидел против них, опустив на колени тяжелые кисти, сгорбившись, как провинившийся ученик, и не решаясь приступить к рассказу.
— Так что еще выкинула наша крошка — забеременела от главного прокурора? Подхватила ВИЧ? — Несмотря на ранний час, Шеф заказал себе пиво.
Звонок Сола оторвал его от небезынтересных занятий с юной глупышкой, мечтающей о лаврах Софи Лорен.
— Дикси скоро получит солидное наследство и не намерена продолжать карьеру в кино. Она просила меня содействовать расторжению контракта. — Сол многозначительно поднял брови.
— Сколько ей надо, чтобы изменить решение? — поинтересовался Руффо, не прикоснувшийся к стакану апельсинового сока.
Кафе вызывало у него брезгливость, вполне понятную у столь изысканного и деликатного синьора. Он предпочел в это утро легкий спортивный стиль — кремовые брюки и тенниску — и выглядел по меньшей мере премьер-министром, пожелавшим сохранить инкогнито. Соломон с надеждой посмотрел на Руффо, ему казалось, что именно «стервятник-хамелеон» легко переметнется с «объекта № 1» на другую кандидатуру.
— Дикси не отличается корыстью. В данном случае купить ее, мне кажется, невозможно.
— А
— Мне думается, у нее начинается другая полоса… — Сол колебался, стараясь не слишком проговориться. — Дикси пора обзавестись семьей.
— Семьей?! — Заза гневно вытаращил глаза. — Уж не с этим ли русским, как я понимаю?
— Ну… Артемьев женат и, кажется, удачно. Он вряд ли бросит родину, но… Дикси увлекла его.
— Ага! Значит, дело все же клеится! — оживился Руффо.
Соломон обвел собеседников печальными просящими глазами.
— Клянусь Девой Марией, синьоры, нам лучше поискать другой «объект»… Если честно, мне кажется, дамочка слишком вульгарна… Да и вообще не способна на глубокие чувства…
Заза подозрительно прищурился.
— Эта стерва пригрозила затеять скандал, если мы упремся? В таком случае ей несдобровать!
— Нет-нет, Заза! Поверь, она далека от воинственных настроений. Дикси не скандалистка, скорее даже наоборот. Вы же изучили досье — наша героиня до смешного не умеет постоять за себя… Ей нужны были деньги — она сотрудничала с нами, теперь проблем с финансами нет — и Дикси машет нам ручкой: чао, ребята, забудем обо всем и расстанемся по-приятельски!
— «Расстанемся»! — Руффо хмыкнул. — Два месяца козе под хвост. И миллионы лир, потраченные на раскрутку. Да еще такое везение — этот русский малый почти в кармане! Мы не смели и мечтать о новом Мастрояни! Придурок, гений, шут и Ромео в одном лице! Блистательно, головокружительно, невероятно!.. И теперь — «расстаться»?! — Руффо расстегнул на груди пуговки тенниски и промокнул шею носовым платком. — Нас облапошили, как детей, господа. Противно сидеть в дерьме, Шеф!
— Перестань канючить, Руффо, противно! У тебя что, месячные начались? — Даже сквозь сизую щетину на щеках Зазы пылали багровые пятна негодования.
— Прими-ка лучше успокоительное, а то еще инсульт хватит. Говорят, последнее время ты слишком много валяешься в постели с темпераментными телками. И, говорят, впустую… — съехидничал Руффо.
Сол успел удержать кулак Шефа, направленный в нежный двойной подбородок теоретика.
— Перестаньте, и так слишком жарко… Успеете выяснить отношения. После премьеры. Я предлагаю срочную замену. Марта Тиммонс — это как раз то что надо. И Квентину не составит труда обработать крошку — он имеет на нее особое влияние.
— Помолчи, растяпа… — Шеф внезапно успокоился и задумчиво произнес: — Вот содрать бы с тебя приличный штраф за принесенный «фирме» ущерб! Ведь это ты непосредственно работал с «объектом» и не сумел «заболтать» как следует… Почему это мы — взрослые мужики, — Заза покосился на Руффо, — не щадя живота своего и кошельков, денно и нощно думаем о перспективах киноискусства, а этой шлюшке на него на…?! Да потому, что ты, Соломон, не сумел убедить ее. Внушить, подчинить, если изволите… Скверно…
— Я приму во внимание свои упущения… В следующий раз постараюсь не подкачать, — живо заверил Сол, радуясь, что буря миновала.