Семь дней из моей жизни
Шрифт:
Я поспешила к дому бабушки, но все никак не могла выкинуть из головы мысли о съемочном автобусе, всей этой неразберихе на площади и странных людях, так неожиданно навестивших наш маленький городок. Не знаю почему, но мне казалось это все очень важным. Я не так часто проявляла интерес к событиям, происходящим вокруг меня. Мне всегда была ближе спокойная обстановка моего старого маленького дома на окраине, доставшегося в наследство от отца. И, конечно, я обожала проводить время в любимой мастерской, где я могла свободно хулиганить и слушать жуткую музыку на полную мощность, пугая случайно зашедших посетителей. А тут во мне проснулось ненормальное желание вклиниться
Подойдя к двери, у меня снова возникло желание убежать, а потом сказать, что приходила, но меня, видимо, не услышали, и я вернулась к себе. Но маневр не удался. Дверь распахнулась, и я оказалась в объятьях сразу двух моих племянниц Милы и Лилы, моих любимых близняшек. Как они всегда узнавали, что я пришла – для всех было загадкой. Видимо аура у меня такая, что за километр видно. И хотя обычные люди шарахались от меня как от прокаженной, почему-то племянницы не то что не боялись, а наоборот – всегда пристали ко мне и забалтывали до потери сознания! И так с самого их рождения! Даже будучи малышками, вечно наперегонки ползали за мной и пытались что-то сказать на своем непонятном детском языке.
Моя сестра, Оксана, или как я ее в шутку называю, печенька, никогда не одобряла симпатии детей ко мне. Особенно ее раздражал тот факт, что ее любимый всегда серьезный сын, Роберт, не просто свободно общался с таким неблагонадежным элементом, как я, но еще и участвовал в моих подозрительных и опасных для незрелой личности авантюрах. Она часто выговаривала мне из-за этого, но ничего поделать не могла. Дети продолжали общаться со мной, вызывая в ней бурю негатива.
Если подумать, мы с сестрой никогда не были близки. У нас разные отцы, она старше меня на пять лет. Сестренка рано вышла замуж и вот уже много лет с мужем жила в большом доме бабушки, я же в шестнадцать лет решила жить отдельно в доме, доставшемся мне от отца. У нас запутанная семейная история. Когда-то у мамы были сложные отношения с первым мужем, отцом Оксаны, но, по странной прихоти судьбы, они снова сошлись и уже много лет жили вместе.
Михаил Иванович – замечательный человек. Когда отца не стало, он взял все заботы обо мне на себя. Отчим всегда хорошо относился ко мне, у меня даже порой возникало чувство, что он единственный по-настоящему родной для меня человек. Когда я решила переехать, Михаил Иванович единственный был против. Но когда он понял, что уговорить меня остаться у него не получиться, помог привести дом в порядок и приобрести все самое необходимое. Ни к бабушке, ни к матери я таких чувств никогда не испытывала. Иногда мне казалось, что он единственный, ради кого я прихожу на эти кошмарные семейные обеды. Ну и ради племянников, конечно! Хотя они бывали порой очень надоедливыми. Чего только стоила идея фикс близняшек о моем преображении! Роберт мне по секрету сказал, что они даже одежду для этой цели прикупили. Сколько раз они гонялись за мной с косметичкой и феном! К счастью, я выше, быстрее, сильнее! Правда, это ненадолго. Они очень вымахали за этот год, к тому же их ведь двое, чувствую, скоро мне будет очень сложно от них отбиваться.
– Милана, Лилиана! А ну быстро мойте руки и садитесь за стол. Аня, а ты, опять опаздываешь!
М-да, моя сестра всегда испытывала странную тягу к необычным именам. Даже свое в паспорте поменять хотела, пока мама не убедила ее, что Оксана – тоже редкое и красивое европейское имя. Вот и получилось, что у нас в семье теперь живут Милана, Лилиана и Роберт Федоровичи. Имя своему мужу, кстати, Оксана тоже хотела поменять. На Эдварда, кажется, или Эдуарда. Не помню точно. К счастью, он оказался более вменяем, и настоял на оставлении своего имени в покое.
– Бегу, печенька! Кстати, большой мымр с подружками уже пришел?
– Сколько раз тебе говорить, не смей меня так называть! – лицо моей сестры исказилось буквально до неузнаваемости. – И нет, Маргариты Осиповны и других членов комитета сегодня не будет. Они помогают целительнице Варваре и другим экстрасенсам устроиться на новом месте.
– О, счастье! – радостно воскликнула я и подняла руки вверх, подражая Варваре.
Действительно, данное известие довольно сильно подняло мне настроение, у меня даже мелькнула мысль, что сегодняшнее семейное собрание пройдет довольно сносно.
– Прекрати паясничать, нам и так сегодня пришлось не сладко, так опозорить нашу семью на глазах у всего города!
Оксана продолжила буравить меня своими глазами, пока я в прихожей отчаянно пыталась снять обувь. Сколько раз зарекалась брать сандалии на молниях! “Нет, в следующем сезоне точно возьму обувь на липучках!” – подумала я, после очередной неудачной попытки расстегнуть заевшую молнию.
– Не волнуйся, было бы при ком позорить. К тому же я не сделала ничего такого, за что ты могла бы меня так распекать! – нервно сказала я, безуспешно пытаясь отодрать сандалию от ступни.
– Ты ведешь себя как ребенок! Роберт гораздо ответственнее тебя! И когда ты, наконец, вырастешь и найдешь себе мужа! Перед соседями уже неудобно! – проворчала Оксана и вплотную подошла ко мне.
Она еще несколько минут смотрела на мои мучения, после чего, вздохнув, стала помогать мне стаскивать проклятые сандалии, умудряясь при этом отчитывать по всем статьям. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы на помощь во время не пришел Роберт. Посмотрев на нас печальными глазами, буркнув, что-то типа “детский сад на выезде”, он одним движением снял приставучую обувь и исчез, сказав, что все уже ждут нас.
Вздохнув с облегчением, я побежала в ванную мыть руки. Вот только не рассчитала свою траекторию и нечаянно свинтила чугунную раковину с положенного ей места. Брызнул красивый фонтан, окатив меня с ног до головы. Из гостиной послышался зловещий голос мужа сестры. До меня донеслись слова, смысл которых был “опять?” и “сейчас кто-то от меня получит”. Только звучали они более красноречиво и не совсем цензурно. Пришлось тихонько бежать наверх, пока мужчина, матерясь, направлялся в ванную. Когда у Федора было такое настроение, лучше ему под руку было не попадаться, мало ли.
Уже после того, как кран был починен, и я поменяла свой любимый темно-синий комбинезон на платье Оксаны, мы, наконец, сели ужинать.
– Ты просто ходячее бедствие, как ты умудрилась свернуть чугунную раковину? На тебя давно надо было повесить табличку: “Осторожно, злое цунами”! – недовольно ворчал муж сестры.
– Знаешь, Федя, шутить ты совсем не умеешь. Ну не дано это тебе, кому то медведь на мозг наступил, и он фанатеет по европейским именам, а кому то в детстве кусок этого самого мозга вместо аппендикса удалили! – съязвила я.