Семь футов под килькой

Логунова Елена Ивановна

Проводив милых дам, в беседку вернулась Доронина. Она скинула туфли, с наслаждением потопала босыми ногами по холодному мрамору и пафосно изрекла:

– Как говорят в Голливуде – я слишком стар для этого дерьма!

– Пора убираться отсюда, – ответила я другим расхожим штампом.

– Сдадим декорации и бутафорию – и уберемся, – согласилась Дора, массируя голени. – Ох, нелегок наш хлеб…

– Нет хлеба – будем есть пирожные, – перефразировала я другую королеву.

– А где сочувствие, не

поняла?

– Ты ждешь от меня сочувствия? – удивилась я.

– А ты не ждешь?

– Жду. Зарплату!

– Какая же ты корыстная. – Доронина с кряхтением разогнулась, полезла в сумку, достала пухлый бумажник, посмотрела на меня, покачала головой и пошла расплачиваться с музыкантом и оператором.

Вот так всегда! Кто больше всех работает – тот меньше всех ест.

Сокрушенно вздохнув, я нагребла на тарелку пирожных и села рядом с Петриком.

– Телефончик музыканта дашь? – спросил дружище, наблюдая, как Дора, шевеля губами, отсчитывает гонорар томному длинноволосому мандолинисту.

– Понравился? А говорил, инструмент у него маленький…

– Надо рассмотреть поближе…

– Чего хихикаем? Что замышляем? – вернулась Доронина.

Строгая, сердитая. Не любит расставаться с денежками.

– Да мы тут о своем, о девичьем. Ты скажи лучше, как наши успехи?

– Неплохо. – Складочка на лбу Доры, единственная настоящая среди нарисованных морщинок, разгладилась. – Пять записей на личные консультации, десять броней на майские костры с очищением и созиданием и полный аншлаг на шаманские банные практики.

– Значит, мы в прибыли, – резюмировала я и встала, потому что пришли декораторы забирать стол и стулья. – Гоните мою зарплату, Федор Михалыч, я хочу купить себе новый костюмчик, этот Петрик заклеймил как китайскую дешевку.

– Шопинг, шопинг, мы идем на шопинг! – по-детски обрадовался Петрик.

– Ладно. – Дора открыла бумажник и выдала нам денег. – Но чтобы новость на сайте и посты с фотками в соцсетях были к вечеру, а не завтра на рассвете!

– Да, моя королева! Будет исполнено, моя королева!

Начальница закатила глаза, а мы с Петриком, толкаясь локтями и хихикая, поспешили удалиться.

Предаться разнузданному шопингу не удалось.

Мы с другом еще не успели выйти из парка, как позвонила Доронина.

– Далеко убежали? – грозно громыхнула она.

– Э-э-э… – Я замялась, не зная, как лучше ответить.

– До канадской границы, – шепотом подсказал Петрик, чутко уловив раскаты грома в трубке.

– Как раз выходим из парка. – Я решила не врать, потому что голос у Доры был уж слишком озабоченный.

Должно быть, что-то случилось.

И точно!

– Не выходите пока, пробегитесь по аллеям, поищите одну красавицу из наших новеньких, она из

беседки вышла, а к своей машине с водителем не пришла. А он тут волну-у-уется! – По тону чувствовалось, что избыточное волнение потерявшего хозяйку водителя их величество не одобряют.

– Что за красавица?

– Афанасьева Ольга Петровна.

– Приметы дай. – Я не успела запомнить наших новеньких по именам и фамилиям.

– Да такая блондинистая, вся в розовом. Петрик наверняка запомнил, от нее неправильными духами пахло.

– Сейчас поглядим.

Я сунула мобильник в карман и посмотрела на Петрика.

– Неправильно пахнущая блондинка в розовом – тебе это о чем-нибудь говорит?

– Это говорит мне о вопиющем отсутствии вкуса! – Дружище скривился. – К парфюму-то нет претензий, «Розес де Хлое» – композиция две тысячи восьмого года, уже почти классика. Дамасский сорт слегка разбавлен бергамотом, лимоном и личи, воссоздана атмосфера утонченного парижского сада…

– Так в чем проблема-то? – перебила я нетерпеливо.

Петрику только дай порассуждать о чем-нибудь эдаком – успеешь состариться, пока он выговорится.

– Да в том, что никак не подходит к такому парфюму многослойный наряд из розового шелка с оборочками! Пахнешь, как роза – хорошо, но не надо при этом наряжаться царицей цветов, это явный перебор, наряд для карнавала!

– Отлично, значит, ты эту розовую тетку запомнил и узнаешь, если увидишь?

– Даже если не увижу, я ее с закрытыми глазами узнаю – по запаху!

– О’кей, тогда я смотрю, а ты нюхаешь.

Мы резко сменили курс и пробежались по Городскому саду, высматривая розовые оборки и вынюхивая дамасский сорт с бергамотом, лимоном и чем-то там еще.

На магистральных парковых аллеях гражданкой Афанасьевой Ольгой Петровной не пахло. На тропки в зарослях соваться не хотелось: обута я была неподходяще для активных разыскных работ. На каблуках по гравию не побегаешь.

– Пройдем еще вон по той асфальтированной дорожке – и этим ограничимся, – с пониманием отнесся к моей проблеме чуткий Петрик. – Больно надо из-за какой-то розы-мимозы обдирать каблуки! Куда пойдем, направо или налево?

– Туда. – Я мудро выбрала путь в направлении выхода из парка.

И трагически ошиблась: за первым же поворотом дорожка почти потерялась в зарослях цветущих кустов. Пришлось буквально продираться через жасминовые и сиреневые джунгли!

Дорожка, как на грех, оказалась отнюдь не прямой – не иначе ландшафтный дизайнер планировал ее с тяжелого похмелья, сильно дрожащими руками.

Я с громким треском и тихим матом петляла среди цепких кустов вслед за Петриком, который мужественно шел первым, протаптывая путь своими более удобными, чем мои каблучищи, оксфордами…