Семь кабинок
Шрифт:
– Что, сынки, все работаете? – достаточно звонким для ее возраста голосом произнесла она.
В свои шестьдесят один Виола Андреевна на здоровье не жаловалась. Она вообще ни на что не жаловалась, кроме зрения, которое падало со скоростью снежной лавины. Поэтому неудивительно, что она приняла двух бандитов за сантехников.
– Ох, и тяжелая у вас работа, в дерьмище-то копаться!
Она подошла к первой кабинке справа, поставила швабру на пол и, достав из кармана ключ, попыталась отпереть дверь. Без очков сделать это ни с первого, ни с третьего раза ей не удалось. Когда же уборщица
– Только дернись! – произнес Незнакомец Штриху, подошел к кабинке, в которой скрылась уборщица, и, приоткрыв дверь, быстро заглянул в нее.
То, что он увидел, крайне отличалось от того, что находилось в других кабинках. Из торцевой стены торчал ржавый кран, из которого в подставленное ведро капала вода. Здесь были еще несколько пустых ведер, швабры, картонные коробки, какое-то тряпье. Уборщица приняла наполнившееся за время ее отсутствия ведро, а на его место поставила пустое. Развернувшись и сняв очки, которые, по ее мнению, слишком ее старили, уборщица вышла из кабинки, в дверях наткнувшись на Незнакомца.
– Так значит, это не кабинка туалета? – прикидываясь валенком, спросил Незнакомец. Он знал, что дамы этого супербальзаковского возраста очень любят, когда с ними заговаривают молодые мужчины.
– Что ты, милок, это мой офис! Не вздумайте туда унитаз поставить! Я его тогда кому-то из вас на голову надену. – В звонком голосе послышались грозные нотки.
Незнакомец повернулся лицом к кабинкам. Так вот оно что! Сидя в своей кабинке, он слышал, как искали диск, и знал, что тот должен был находиться в третьей кабинке. Теперь ему было понятно, почему диск все еще не обнаружен: он, конечно, был на месте, просто кабинки эти придурки считали неправильно: они начинали с первой, со швабрами, а нужно было первой считать вторую! Ну и дура эта деваха, которую он так опрометчиво шлепнул! Она что, не знала, кого за диском пришлют?! На чьи извилины она рассчитывала? Теперь он начал правильный счет. Вот первая, вторая и, наконец, третья, именно у этой двери, прислонившись к ней лицом, стоял сейчас перепуганный Штрих.
Тем временем уборщица, подойдя к зеркалу, любовалась своим размытым отражением, которое удивительно ей льстило: в плохо протертом зеркале не было видно ни состарившейся кожи, ни морщин, ни опавших щек, ни кругов под глазами. Только ярко-алые напомаженные губы, черные насыщенные линии бровей и яркая сочная шапка волос цвета спелой пшеницы.
– Да, больше тридцати мне и не дашь, – промолвила она, так что Незнакомец, как ни был он мыслями далек от того, что сейчас видел и слышал, неожиданно для себя стал давиться смехом и чуть не выронил пистолет.
Сделав на прощание отражению «чмок-чмок» и прихватив швабру и ведро, она направилась к выходу.
– Мальчики, если захотите меня найти, по вечерам я всегда в баре, – услышали Штрих с Незнакомцем игривый голосок.
Входная дверь хлопнула.
Фраза, на которую Алексей отреагировал тупой улыбкой, Котенок – сочувственным взглядом, Незнакомец – недоумением, а Штрих скривился, как при сильном приступе тошноты, стала для последнего сигнальной лампочкой, которая взбудоражила
Ему ясно привиделось, что году, положим, в семьдесят шестом Виола Андреевна была постоянной посетительницей гостиницы «Европа». Носила она, естественно, мини-юбку, все шмотки на ней и ее подругах были иностранные, и еще непременным атрибутом той красивой жизни были по-советски немыслимо дорогие французские духи, которые ей время от времени дарили наши зарубежные гости. Вовсе не оттого, что в нашей стране не было секса, а скорее оттого, что Виола с детства мечтала о недоступно-притягательной красивой жизни, она стала жрицей продажной любви, ублажая всякого заинтересованного иностранца, которого судьба забрасывала с враждебного капиталистического запада на недельку в Ленинград и у которого были с собой, как минимум, сто долларов.
И доублажалась: время шло, она старела, и стаж ударной работы на одном месте не сыграл никакой роли в том, чтобы ее старость, которая подвалила так неожиданно, была обеспеченной и благополучной.
Штрих даже вздохнул: жалко стало старушку.
– Отвали от двери! – неожиданно рявкнул Незнакомец.
Штрих отскочил в сторону. Незнакомец резким движением распахнул дверь кабинки. То, что он увидел, заставило его, скупого на всякие проявления чувств, улыбнуться до ушей.
Видя, что Незнакомец явно не натолкнулся ни на очередную пушку, ни на труп, Штрих тоже решил посмотреть, что ожидало их в этой кабинке, до которой они без Незнакомца не добрались. Кабинка была пуста, зато на кафельной стене было размашисто написано губной помадой: ДЛЯ ТУПЫХ ЭТО ЗДЕСЬ. Дальше шла стрелка, которая указывала вниз.
– Это то, о чем я думаю? – спросил, не отводя глаз от надписи, Незнакомец.
– Думаю, да.
– Тогда чего стоишь? Лезь под унитаз! – Незнакомец ткнул Штриха стволом в бок, заставив без промедления опуститься на колени и подползти к унитазу.
Видя, что Незнакомец совершенно увлечен своей находкой, Алексей попытался рискнуть.
– Там есть окно, если мы сможем его открыть, выберемся отсюда живыми, – сказал он Котенку на ушко, показывая рукой на крайнюю кабинку.
Котенок испуганно посмотрела на него. Сбежать от этого ненормального ей уже казалось невозможным. Но попытаться стоило, и она кивнула, что согласна.
Сидя на коленях, Штрих брезгливо шарил рукой под унитазом. Он уже решил, что и здесь ничего нет, как вдруг кончик указательного пальца задел что-то твердое. Наконец-то! Он, не поверите, был даже рад, что диск все-таки нашелся.
– Есть! – Штрих вытащил прозрачную пластиковую коробочку с диском и обрывками скотча.
– Давай сюда! – приказал Незнакомец.
Штрих протянул ему диск, и тот моментально исчез в кармане Незнакомца.
Решив, что свою миссию он выполнил до конца, Штрих начал подниматься с колен.
– А вот вставать не нужно! – услышал он голос Незнакомца и почувствовал, как ему в затылок уперлось дуло пистолета.
Штрих втянул в себя побольше воздуха, пытаясь унять рвущееся из груди сердце.