Семь мужей Эвелин Хьюго
Шрифт:
Дон привлек меня к себе, прижался губами к уху и прошептал:
– Я и ты. Мы будем править этим городом.
Мы прожили в браке два месяца, прежде чем он начал меня бить.
На седьмой неделе брака мы с Доном отправились в Пуэрто-Вальярта, сниматься в слезливой мелодраме «Еще один день». Герои картины – богатая девушка Диана, которая проводит лето с родителями в их втором доме, и местный парень Фрэнк, который в нее влюбляется. Разумеется, вместе они быть не могут, потому что родители против.
Наши
В сексе Дон был настоящий король и любовью занимался с уверенностью и властностью человека, в подчинении у которого целая армия. Я таяла и изнемогала под ним и в нужный момент исполняла все, чего он хотел.
Дон как будто щелкал во мне переключателем, менявшим женщину, для которой секс – инструмент, на женщину, для которой секс – потребность. Он был нужен мне. Я оживала под его взглядом. Брак показал другую сторону меня самой, ту сторону, которую я только начала узнавать. И она мне нравилась.
Когда мы приехали в Пуэрто-Вальярта, то несколько дней до начала съемок провели в городе, где арендовали лодку. Мы выходили в океан, плавали и ныряли, занимались любовью на песке.
Но потом начались съемки, ежедневный стресс, и в нашем новеньком свадебном коконе появились первые трещинки. Я почувствовала, что настроение меняется.
Последний на то время фильм Дона «Стрелок в Пойнт-Дьюме» прошел без ожидавшегося финансового успеха. Это был его первый опыт в жанре вестерна и первая попытка сыграть героя боевика. В «ФотоМоменте» как раз появилась рецензия, в которой говорилось, что «Дон Адлер не Джон Уэйн». «Голливуд дайджест» написал так: «С револьвером в руке Адлер выглядит глупо». Я видела, что критика его беспокоит, вызывает неуверенность. Утверждение себя в качестве образца мужественности было важной частью его плана. Адлер-старший играл в основном в сумасбродных комедиях; Дон же намеревался доказать, что может быть ковбоем.
Не помогал и тот факт, что мне достался приз зрительских симпатий как «Лучшей восходящей звезде». В день съемок эпизода прощания, в котором Диана и Фрэнк в последний раз целуются на пляже, мы с Доном проснулись рано в нашем арендованном домике, и он сказал мне приготовить завтрак. Не попросил, заметьте, а приказал. Тем не менее я не стала обращать внимания на тон и позвонила служанке. Служанкой была мексиканка по имени Мария. Когда мы только прибыли, я сомневалась, что смогу разговаривать с местными на испанском, а потом вдруг начала общаться на нем – медленно, смешивая с английским, – со всеми.
– Мария, будь добра, приготовь мистеру Адлеру что-нибудь на завтрак, – сказала я в трубку и, повернувшись к Дону, спросила: – Что ты хочешь? Кофе и яичницу?
Наша служанка в Лос-Анджелесе Пола готовила ему завтрак каждое утро и прекрасно знала, что ему нравится. Я же вдруг поняла, что не имею представления
Дон выхватил из-под головы подушку и, прижав к лицу, что-то закричал в нее.
– Что на тебя нашло? – спросила я.
– Если уж не можешь сама приготовить завтрак, постаралась бы, по крайней мере, уяснить, что мне нравится. – С этими словами он направился в ванную.
Было неприятно, но не скажу, что я сильно удивилась. Я уже успела понять, что Дон добр, только когда доволен, а доволен он только тогда, когда выигрывает. Я познакомилась с ним в тот период, когда он выигрывал, вышла замуж на его подъеме. Теперь же приходило понимание, что милый Дон – это еще не весь Дон.
После завтрака мы сели во взятый напрокат «Корвет» и отправились на съемочную площадку, находившуюся в десяти кварталах от дома.
– Ты готов? – спросила я, рассчитывая поднять ему настроение.
Дон остановился посередине дороги и повернулся ко мне.
– Я работаю профессиональным актером дольше, чем ты живешь. – С чисто формальной точки зрения он был прав, потому что еще ребенком появился в одном из немых фильмов с участием Мэри. Сниматься всерьез он начал в двадцать один год.
За нами следовало еще несколько машин; мы задерживали движение.
– Дон… – Я надеялась, что муж опомнится и двинется дальше, но он меня не слушал. Стоявший за нами белый грузовик попытался протиснуться мимо.
– Знаешь, что сказал мне вчера Алан Томас?
Алан был новым агентом Дона и советовал ему уйти из «Сансета» на вольные хлеба. В то время все больше актеров решались сами управлять своей судьбой. Дон нервничал, дергался и не знал, что делать. Он постоянно твердил, что одной картиной заработал больше, чем его родители всей своей карьерой.
Берегись мужчин, которым есть что доказывать.
– В городе все спрашивают, почему ты осталась Эвелин Хьюго.
– Я сменила имя совершенно законно. Что ты имеешь в виду?
– На афише. Там должно быть «Дон и Эвелин Адлеры». Так все говорят.
– Кто говорит?
– Люди.
– Какие люди?
– Они думают, что хозяин в доме ты.
Я покачала головой.
– Не говори глупости.
Объехать нас попыталась еще одна машина, и я уже представляла, что вот сейчас нас с Доном узнают, а потом в журнале «Sub Rosa» целая страница будет посвящена любимой паре Голливуда, на которой нас изобразят вцепившимися друг другу в горло под язвительным заголовком.
Наверное, что-то такое мелькнуло в голове у Дона, потому что он повернул ключ, и мы тронулись. Когда мы въехали на автостоянку, я посмотрела на часы и сказала:
– Поверить не могу, мы опоздали на сорок пять минут.
А Дон добавил:
– Ну, мы же Адлеры, нам можно.
Мне это совершенно не понравилось. Дождавшись, когда мы остались в трейлере вдвоем, я сказала:
– Когда ты так говоришь, дерьмом начинает попахивать. Иногда, если рядом люди и тебя могут услышать, бывает лучше помолчать.