Семь невест. Дарованная нежность
Шрифт:
Я мотнула головой: об этом нигде написано не было. Но я бы не сказала, что у Зенона прямо таки снижена агрессивность. Того же сэра Флоре он отделал вполне себе агрессивно.
— Но метаморфу-пацифисту нечего делать на должности эрцзащитника, потому как обычный метаморф не сможет быть достаточно жестким, а иногда и жестоким, если того потребуют обстоятельства, — продолжал объяснять Зенон. — Есть, конечно, кое-какие исключения. Например, наш король. У него очень мягкий характер, но он всегда принимает правильные решения, даже если они противоречат его сути.
— И ты тоже исключение?
— Нет, совсем нет. В
Глава 24
Когда Зенон говорил об этом, я чувствовала его волнение. Словно быть полукровкой в этом мире было не особо приятным.
— Это плохо? То, что ты полукровка? Вас как-то ущемляют в правах?
— Нет, конечно, — рассмеялся Зенон. — В Найруфере у всех одинаковые права, а большинство вещей определяется лишь твоим талантом. Но, сама понимаешь, что одинаковые права на бумаге — это одно, а отношение к тебе большинства метаморфов — это уже немного другое. Метаморфы всегда будут немного опасаться тех, в чьих жилах иная кровь.
Метаморфы, как уже говорилось не раз, довольно мирные. Они не бывают вспыльчивыми, редко кричат и весьма спокойны. В некотором роде немного апатичны. Если кто-то из разумных ударит метаморфа, то он никогда не ударит в ответ. Конечно, если этот кто-то будет пытаться его убить или что-то подобное.
— Я полагаю, что это такая защита для других рас от нас, — продолжил рассказ Зенон. — Если бы мы ко всем остальным своим талантам были еще и воинственными, то, боюсь, захватили бы многие миры и безвозвратно нарушили баланс сил.
— Но разве то, что вы такие мирные, не делает вас более уязвимыми? Если кто-то вторгнется на ваши земли, то вас же могут, например, сделать рабами! Это ведь не убийство, а, значит, вы не сможете защититься!
— Ну, какими бы мирными мы не были, мы не дураки.
Да, метаморфы однозначно дураками не были. Их магия и наука была на столь высоком уровне, что трудно вообразить. Не было неизлечимых болезней, потому что метаморфы очень редко болели, а если их организм не справлялся, то лекарства создавались в кратчайшие сроки. С войной, конечно, было труднее, но метаморфы были готовы к ней, причем в своем стиле. Ловушки, которые помогают обезвредить врага, не убивая, порталы, возвращающие обратно…
Но основным была не подготовка к войне, а своевременное предотвращение. Для этого, между прочим, и была создана должность эрцзащитника. Вот только чистокровные метаморфы справлялись с ней с большим трудом: им приходилось переступать через себя, через свои инстинкты. А потом в Найруфере стали появляться дарованные. И дети, рожденные от дарованных, отлично подходили на должность эрцзащитников. Никто не знал, с чего это все началось и кем было придумано, но придумано было отлично!
— То есть дарованные изначально попали в мир для этой цели? Чтобы стать родителями для будущих эрцзащитников? — Я снова краснела. И, как оказалось, снова сказала глупость.
— Нет, конечно. Эрцзащитник выбирается раз в пятьсот, а то и в тысячу лет. Ты хоть представляешь, сколько дарованных приходит за это время и становится женой или мужем для метаморфа? И сколько выходит детишек от такого брака? — улыбнулся Зенон, кладя мне руку на голову и гладя как ребенка.
А я что? Я не против.
— А почему выбрали тебя? — спросила я. Не могу сказать, что мне было интересно, но уж очень хотелось послушать еще какие-то рассказы Зенона о его прошлом.
— На это много причин. Если знаешь, то у метаморфов, как часто бывает у других народов, нет социальных разграничений. То есть сын короля и сын мастера по дереву могут учиться в одном месте. Первая причина в том, что я с детства дружен с нынешним королем. А вот вторая заключается в том, что моя мама была виверной. Это такая небольшая по размеру летающая ящерка с крылышками, накачанная магией и ядом под завязку. И еще очень-очень злая, когда что-то не по ней. А как я помню, не по ней случалось часто! Не могу сказать, что безосновательно. Как-то раз отец решил познакомить мою маму в качестве своей невесты с родителями. Вот только забыл поставить ее в известность, что она его невеста, да и предложения ей не сделал. Потому был исцарапан, избит и обплеван ядом с ног до головы сразу, как его родители покинули порог!
— Какая классная у тебя мама! — я не смогла удержаться от смеха.
— Правда? Большинство метаморфов, когда узнают эту историю, приходят в ужас и начинают говорить о том, что ей нужен лекарь душ. Хотя, с тех пор как я побил соседского мальчишку, который обозвал мою мать ненормальной, никто и никогда не говорил, что моя мама странная. Теперь ненормальным называли меня.
— Почему? Что странного в том, что ты защищаешь дорогих тебе людей? Лучше было бы, если бы близкого тебе человека оскорбляли, а ты молчал? Так по мне это куда более мерзко, чем драка.
— Потому что у метаморфов не принято насилие. Если кто-то из чистокровных метаморфов позволяет себе драку, то у него серьезные отклонения. И от него надо бежать как можно дальше. А насчет мерзко… Знаешь, хорошо, что ты так мыслишь. Наверное, поэтому у меня и не особо ладится с метаморфами, зато с дарованными я быстро нахожу общий язык.
Глава 25
С какими такими дарованными Зенон находит общий язык? Получается, что я такая не одна? А может и его «нравится» — это совсем не такое, как мое «нравится»? Наверное, я как-то напряглась, точно уж нахмурилась, потому что Зенон обеспокоенно посмотрел на меня и спросил:
— Что случилось?
— Ничего, — буркнула я. Какое право я имела ревновать? В конце концов, признание в том, что кто-то кому-то нравится не равносильно предложению встречаться.
— Может ли так быть, что ты ревнуешь? — спросил Зенон, не глядя на меня.
Я аж вздрогнула и почти что прокричала:
— Вовсе нет!
А-а-а, как можно было так спалиться! Даже если бы я спокойно сказала, что ревную, то это было бы менее убедительным доказательством, чем такой эмоциональный ответ. А стыдно-то как! Нашлась тут ревнивица, знает человека, то есть, метаморфа, без году неделя, а уже ревнует. И только потом поняла, что Зенон задавал этот вопрос больше в шутку, что он даже не рассчитывал на то, что я могу ревновать. Не рассчитывал ровно до того момента, как я полностью выдала себя. А потом я аж почувствовала всеми фибрами души, как Зенон доволен моим ответом. И радости в нем было столько, что можно было лопнуть.