Семь Оттенков Зла
Шрифт:
— Так и есть. С другой стороны, здесь действительно узкие проходы.
— Что? Вы оправдываете это существо? — возмутился Диксон.
— Нет, просто констатирую факт. А сейчас… я умираю с голоду и хочу позавтракать, так что простите меня, но я предпочту любую еду обсуждению мистера Гулби.
— Абсолютно верное решение. И поскольку я ничего не люблю так, как плотный завтрак, я составлю вам компанию.
Диксон придержал для нее дверь камбуза, когда она вошла.
В помещении было благословенно тепло благодаря печи из красного кирпича, которой пользовался довольно раздражительный судовой повар-шотландец по фамилии МакКиг.
Камбуз казался мешаниной из сложенных друг на друга бочонков, кастрюль и сковородок, висящих на крючках, а также тарелок и чашек на полках. Все это умещалось в небольшом пространстве над столом и стульями, рассчитанными на шестерых. МакКиг передвигался по своему царству с грацией королевы. Он кивнул Берри и Диксону, когда они вошли, хотя его выпяченный подбородок и зловещий взгляд говорили: «Добро пожаловать, но не дай вам Бог встать у меня на пути».
За столом, завтракая жареным картофелем, красной фасолью и кукурузным пирогом с чашками кофе и дополнительными кружками подслащенного лаймового сока, сидели Мика Холлидей и Кой Чендлер. Первый — молодой рыжеволосый искатель приключений, а второй — коренастый широкоплечий мужчина лет пятидесяти с квадратной челюстью и светло-каштановыми волосами с сединой на висках.
Все пожелали друг другу доброго утра. Как только двое новоприбывших заняли свои места, МакКиг, как обычно, принес им еду и напитки.
— Может быть, нам подождать, пока к нам присоединится Кара? — спросила Берри у Диксона.
— Это займет некоторое время. Вы уже должны знать, что я встаю рано, а моя жена проводит полночи за чтением, а после не хочет вылезать из-под теплого одеяла чуть ли не до полудня.
Берри кивнула. Одним из приятных сюрпризов на борту «Леди Барбары» был обильный запас книг, и пассажиры развлекали себя, как могли, проводя время за чтением, играя в карты или в различные разновидности шашек.
— Такие уж они, женщины, — заметил Чендлер, чей голос был похож на скрежет пилы по камню. — Их трудно затащить в постель и трудно вытащить оттуда.
— Поосторожнее, сэр! — предупредил Холлидей, бросив быстрый взгляд на Берри. — У нас на борту уже есть один несносный хам!
— О, прошу прощения, мисс Григсби. — Глаза Чендлера под тяжелыми веками напомнили Берри глаза большой ящерицы, греющейся на камне. — Иногда мои лошади освобождаются до того, как я успеваю запереть дверь конюшни. Он был здесь всего несколько минут назад. Рассказывал о своем товаре и тому подобном. Показал нам с Микой несколько голубых сапфиров из того мешочка, который всегда носит с собой. Сказал, что они стоят по сто фунтов за штуку и ни пенсом меньше.
— Я рада, что пропустила эту демонстрацию, — сказала Берри, подумав, что Гулби был круглым дураком, раз продолжал хвастаться, подозревая при этом, что кто-то хочет его ограбить. Его павлинья манера буквально напрашивалась на ограбление.
Диксон покачал головой.
— Вероятно, это просто синие стекляшки. — Он отхлебнул немного горячего кофе. — Я не уверен, что такому человеку можно доверить продавать даже детские мячики, не говоря уже о драгоценных камнях. А вот и наша мисс Райнхарт! Доброе утро, мадам!
Дверь открылась, и на камбуз вошла Джессика Райнхарт. Она была стройной молодой женщиной, которой
— Всем доброе утро, — ответила она и, приветственно кивнув МакКигу, заняла свое место за столом рядом с Берри. — Все хорошо спали?
— К счастью, мы с Карой выспались, — сказал Диксон. — В отличие от некоторых прошлых ночей.
Берри согласилась с этим, хоть и не произнесла ничего вслух. Иногда дни и ночи в Атлантическом океане были врагами для «Леди Барбары». Океан поднимал судно на волнах, пока ветер стонал и бился в снастях, а затем снова швырял корабль вниз с силой, которая заставляла пассажиров цепляться изо всех сил за все, что попадалось им под руки. Однако на прошлой неделе путешествие шло относительно гладко, только солнце казалось каким-то… незнакомым. Каждое утро, если кто-нибудь осмеливался выйти на палубу для опасной прогулки, этот бесстрашный исследователь обнаруживал, что корабль блестит от льда на перилах, креплениях и канатах, а члены экипажа усердно работали над тем, чтобы его сколоть.
МакКиг принес Джессике завтрак. Она поблагодарила его, а он, как обычно, только хмыкнул в ответ и вернулся к своей работе. Джессика сделала глоток кофе и съела ложку каши, после чего поинтересовалась:
— Он уже встал?
— Мы встретились с ним утром, — ответил Диксон, сразу понимая, о ком идет речь. — Он приставал к мисс Григсби и не давал ей пройти на камбуз.
— Не то чтобы приставал, — пожала плечами Берри. — На самом деле, он остановил меня, чтобы перемолвиться парой слов.
— Парой слов? — Джессика недоверчиво нахмурилась. — И что интересного он может сказать?
— Он был… — Берри замолчала, потому что поняла, что вот-вот раскроет чужую тайну. И неважно, насколько отвратительным ей казался Роуди Реджи, это было не в ее принципах. Она покачала головой. — Просто пожаловался на неудобство своего временного пристанища. Я посоветовала ему обсудить это с капитаном.
— Странно, что он заговорил об этом с вами, — послышался грубоватый голос Чендлера. — Не похоже на него.
— Вероятно, у него было намерение утянуть мисс Григсби в свою каюту, чтобы лично показать ей, что его беспокоит, — сказал Холлидей и сопроводил это заявление своей привычкой дергать себя за мочку правого уха, как будто это помогало ему яснее мыслить. — Этот джентльмен — лис, но он и близко не так умен, как о себе думает.
— Точно, — согласилась Берри, но предпочла не развивать эту тему.
Разговор, к счастью, перешел к постоянной проблеме, волнующей каждого моряка и пассажира на борту: погоде и тому, насколько холодно будет в конце февраля. Пока они обсуждали воспоминания Чендлера о бурном снегопаде на второй неделе марта, дверь камбуза снова открылась, и вошел самопровозглашенный импресарио ботанических лекарств Морган Стаут.