Семь Оттенков Зла
Шрифт:
Он прошел по коридору и тихо постучал в дверь, за которой лежала Симона Тракстон.
— Кто там? — раздался слабый и подрагивающий голос.
— Мэтью Корбетт, мэм. Могу я войти?
После паузы последовало еще более слабое и неуверенное: «Да».
Мэтью вошел.
Она лежала на своей койке, укрытая несколькими одеялами, опираясь на гору подушек. Лицо женщины было повернуто к огню в камине. Рядом с ней на маленьком столике, на котором также стояли чайник и чашка, горел двойной канделябр со свечами, а на полу лежала стопка книг и, похоже, набор для вышивания.
Мэтью закрыл за собой дверь. Когда он подошел к женщине, у него сложилось впечатление, что прежде она была очень красива. Однако теперь ее кожа была желтоватой, щеки ввалились, темно-карие глаза запали, а вокруг них скопились морщинки реальной или воображаемой боли. Она подняла свои тонкие бледные руки, чтобы прикоснуться к своим длинным волосам, будто пытаясь предстать в лучшем виде перед посетившим ее джентльменом. Из этого мало что вышло.
— Добрый вечер, — поздоровался Мэтью, встав в изножье ее койки.
Она кивнула. Ее глаза сузились, как будто ей было сложно разглядеть его.
— Вы — тот молодой человек, которого нанял Харрис. Из Нью-Йорка.
Это было утверждение, а не вопрос, но Мэтью все же кивнул.
— Верно.
— Вы здесь, чтобы засвидетельствовать безумие Форбса, — сказала она. — Бедняга. Я помню, когда он был живым и здоровым. И Мэри… она была настоящим сокровищем. Жизнь может быть ужасно жестокой, вам так не кажется?
— К сожалению, это так.
— Я хорошо знаю, насколько это верно. Упокой Господь душу моего дорогого отца. Кажется, все это произошло только вчера, но на самом деле прошла вечность. Вы понимаете?
— Да.
— Вы не присядете ненадолго, чтобы составить мне компанию? Харрис говорит, что Уикс скоро принесет мне ужин, но… Пожалуйста, сэр, останьтесь. — Она указала на кресло. — Доктор Гэлбрейт обычно сидит там, — слабо улыбнулась Симона. — Он — еще одно сокровище. Без него… Вы, наверное, знаете, мне нездоровится.
Мэтью сел в кресло.
— Я сомневаюсь, что атмосфера этого места вам подходит. По правде говоря, я сомневаюсь, что она хоть кому-то подходит.
— Да, здесь ужасно, не так ли? Я мечтаю вернуться в Бостон, но боюсь поездки, хотя дорогу сюда вместе с Харрисом я выдержала. Но я бы не вынесла, если б меня оставили одну в доме. В Бостоне, я имею в виду. У нас есть слуги, но это не то же самое, что муж, который находится рядом. Жена нуждается во внимании супруга.
— Конечно, — согласился Мэтью. — Я так понимаю, ваш муж много раз приезжал сюда, как до несчастного случая с Мэри, так и после. Вы сопровождали его в большинстве поездок?
— Несколько раз. Не всегда. Он энергичный, мой Харрис. Я должна признать, что не могу за ним угнаться. Он всегда в движении, то тут, то там. Он напористый. Да, это было бы правильным словом. По правде говоря, он меня изматывает. Знаете, мой отец был похож на него. Человек дела, всегда в движении, всегда с планом, который нужно исполнять. Такова жизнь подобных людей, не
— Безусловно.
Симона попыталась приподняться на подушках. Мэтью встал, чтобы помочь ей, но она отмахнулась и устроилась сама, призывая молодого человека вернуться в кресло.
— Воистину, только настоящий мудрец мог научиться добывать огонь, — сказала она, глядя на языки пламени, помогавшие ей чувствовать тепло. — Мне всегда было интересно, кто бы это мог быть.
Мэтью понятия не имел, что на это ответить. Он решил сменить тему:
— У вас, кажется, весьма интересная семья, — сказал он.
Она не ответила, лишь продолжила смотреть на огонь. Пустота на ее лице заставила Мэтью опасаться, что она впадает в состояние лунатизма. Он уже хотел повторить свое изречение, однако Симона отвлеклась от очага, тяжело вздохнула и сказала:
— У меня печальная семья. В ней очень мало счастья.
— Любое дело или ремесло предъявляет жестокие требования. Уверен, вы знаете это по общению с вашим отцом.
— О, да. Но у нас впереди будет радостное событие после того, как все эти неприятности останутся в прошлом. Свадьба Найвена и Зои. Вы останетесь на свадьбу?
— А когда планируется церемония?
— Я не знаю, Харрис еще не сказал мне. — Симона бросила на него взгляд нетерпеливого щенка, которого дразнят мясной косточкой. — Как она выглядит?
— Зоя? — удивился Мэтью. — Вы с ней не встречались?
— Нет. Я спрашивала Харриса, но он лишь сказал, что она очень хорошенькая. Я так понимаю, она русская. Частично русская, насколько объяснил Харрис. Вроде бы, по материнской линии. Опишите мне ее, пожалуйста.
— Она действительно хороша собой. У нее темные глаза и рыжие волосы. Я бы сказал, огненно-рыжие.
— Хм… — неопределенно протянула Симона.
— Мы всего несколько раз разговаривали с ней, — продолжил Мэтью, — но она кажется…
— Это странно, — перебила его Симона.
— Простите?
— Странно, — повторила женщина. — Огненно-рыжая.
— Прошу прощения, почему это странно?
— Из-за пьесы. В доме Уинтропа. Ее показывали много раз по вечерам. Харрис пригласил меня сопровождать его на спектакль, и я именно так описала волосы актрисы. Огненно-рыжие.
Мэтью наклонился вперед, чувствуя, как у него на виске начинает пульсировать жилка.
— Кажется, я не понимаю, о чем вы говорите. Какую пьесу вы имеете в виду?
— Ту, что показывали в Доме Уинтропа. «Русская вдова». Актриса, которая играла в ней — я забыла ее имя — у нее были огненно-рыжие волосы, и я сказала об этом. Но у нее была небольшая роль. Она была служанкой главной героини. Я люблю эту пьесу. Мой отец тоже любил. Он водил меня на постановки в Лондоне.
— А, — покивал Мэтью. — Грандиозное развлечение! Но это же просто совпадение, не так ли? Скажите мне, за все время, что вы здесь находитесь, вы и правда никогда не видели Зою? Точнее, мисс Смит. Вы не сопровождали своего мужа, когда он ездил за ними в Бостон?