Семь Оттенков Зла
Шрифт:
— О, нет. Иногда в этом путешествии я чувствую, что мой позвоночник может сломаться. Я просила о встрече с Зоей, но вы же видите, я нездорова. Мои силы приходят и уходят, я не так уж часто встаю с постели. Харрис говорит, что я все же встречусь с ней. Однажды. Разве это не забавно? Я понимаю, что она живет в комнате дальше по коридору, но для меня она будто в соседнем государстве.
— Забавно, — пробормотал Мэтью, поджав губы.
— Объявление о помолвке стало такой неожиданностью, — сказала Симона. — Найвен прислал нам много писем из Вены,
Мэтью рассеянно кивнул. Его мысли начинали складывать кусочки этой загадки, но пока не оформились в общую картину.
Симона заговорила вновь и отвлекла его от раздумий:
— Харрис иногда берет меня с собой на прогулки в сторону деревни, но я не могу уйти далеко, потому что у меня подкашиваются ноги. Но дело не только в этом. Кажется, я просто надеюсь встретиться с Зоей на каждом повороте.
Она вымученно хихикнула, чем вызвала у Мэтью приступ щемящего сочувствия.
— Я уверен, она много теряет, не знакомясь с вами, — ответил он.
— Временами мне становится одиноко, а Харрис так часто уезжает. Хотя… у меня есть книги и мое рукоделие. Могу ли я спросить, вы женаты?
— Можете. Я не женат.
— Когда придет время, — доверительно произнесла Симона, — делайте мудрый выбор. Мой отец всегда говорил мне, что нельзя полностью узнать сердце другого человека. Так что брак — это прыжок веры. — Симона внезапно вздрогнула и потянулась назад, потирая шею. Мэтью забеспокоился и подался вперед, но Симона остановила его жестом. — Иногда меня мучают боли, — напряженно пояснила она. — Они пронзают меня, как кинжал, до самых костей.
— Могу ли я что-нибудь сделать для вас? — неловко спросил Мэтью.
— Нет, я просто должна это перетерпеть. — Несмотря на очевидный дискомфорт (воображаемый или нет), ей удалось слабо улыбнуться, хотя глаза оставались мрачными. Она глубоко вздохнула, поглаживая пальцами шею. — Этот мир тяжел для меня, — страдальчески произнесла Симона.
Мэтью вновь не нашелся, что ответить. От глупого молчания его спас стук в дверь.
— Это Уикс, госпожа Симона, — послышалось из коридора.
— Мой ужин, — объяснила она Мэтью. И голосом, куда более слабым, чем секунду назад, ответила: — Войдите.
Вошел пожилой дворецкий, держа в руках поднос, на котором стояла тарелка с двумя колбасками, вареным картофелем и кукурузной булочкой, а также столовым серебром, тканевой салфеткой и стаканом лимонной воды. Он поставил поднос на столик подле кровати Симоне.
— Что-нибудь еще, госпожа? — поинтересовался он.
— Нет, это все. Спасибо.
— Господин Корбетт, — обратился Уикс, — я принес ужин господину Форбсу наверх несколько минут назад. Он сообщил мне, что хочет поговорить с вами.
Мэтью встал и взял фонарь.
— Хорошо. А мне нужно поговорить с вами. — Повернувшись к Симоне, он сказал: — Спасибо, что уделили мне время. Надеюсь, мы снова увидимся.
— С удовольствием, — ответила Симона и взяла вилку
В коридоре Мэтью тихо сказал Уиксу:
— В час ночи Илай Бейнс подойдет к вашей двери с черного хода. Я хочу, чтобы вы впустили его, не задавая вопросов. И сейчас тоже никаких вопросов не задавайте. Просто сделайте, как я прошу.
— Я дежурю у входной двери до двух часов, но я дам знать Мэрион. Это действительно так важно, сэр?
— Жизненно важно. В интересах Форбса. Боюсь, только это и может пролить свет на всю эту ситуацию.
Когда Уикс спустился по лестнице, Мэтью постучал в дверь Форбса, и ему немедленно предложили войти.
— Я знал, что это будете вы. — Форбс лежал в постели, рядом с ним стоял поднос с едой. Мужчина выглядел все таким же серым и изможденным, каким Мэтью видел его в последний раз. — Я хотел, чтобы вы услышали, что Мэри приходила ко мне прошлой ночью. Она сказала, что скоро придет за мной в последний раз. И что загробная жизнь примет меня с радостью, с какой приняла ее саму. — Его глаза блеснули в свете камина то ли великой надеждой, то ли великим безумием. — Я наконец освобожусь от всех тягот, Мэтью! Это чудесно — быть благословенным и получить прощение за мое безучастие во время смерти Мэри.
— Вы не виноваты в смерти Мэри, сэр. Это был просто несчастный случай.
— Ее убила моя нерешительность. Я вижу, вы никогда не поймете этого. — Форбс поморщился, взял нож, чтобы разрезать колбаску, однако передумал и принялся просто ковырять ее вилкой. — У меня нет аппетита, — с отвращением сказал он, отодвинув тарелку. — Я слишком взволнован тем, что готовит будущее для меня и моей любимой.
— Вам нужно поесть, — не согласился Мэтью. — Я сомневаюсь, что еда в загробной жизни будет такой же вкусной, как стряпня миссис Бейнс.
— Зато там будет удовлетворение души, — ответил Форбс, склонив голову набок. — К вашему сведению, я последовал вашему совету и спросил Мэри о том, что может знать только она и я. Я спросил ее, что ее так сильно встревожило, когда она вернулась с прогулки в деревню в тот день. Вы помните, я говорил вам об этом?
Мэтью напрягся.
— Помню.
— Она сказала, что увидела раненого олененка, хромающего в лесу, и у нее затрепетало сердце. Ей было невыносимо видеть, как страдает невинное Божье создание.
Держу пари, — подумал Мэтью, — что эта ложь стала неплохой метафорой.
Хотя маневр был хорош. Он мысленно накинул «призраку» балл.
— Это после того, как Харрис подстрелил олененка? — спросил Мэтью. — Я так понимаю, он заядлый охотник.
— Это не имеет никакого отношения к моему брату, — отмахнулся Форбс. — Вы просили меня спросить ее, я это сделал. Она ответила.
— И что же теперь? Вы ждете, когда вас позовут на утес, чтобы вы могли броситься навстречу своей смерти?