Семь портретов

Флид Александра

Однако Артур посторонился, пропуская ее в комнату.

– Ты, конечно же, не думал, что я буду настолько наглой и приду сюда, – неуверенно улыбаясь, заговорила она, опустившись на единственный стул.

Артур занял место на кровати, разместившись напротив нее.

– Я рад вас видеть, Рита.

Она подняла на него взгляд, стараясь понять выражение его лица. Как обычно, ничего путного выяснить не удалось.

– Я должна извиниться, – вновь начала говорить она. – Я была неправа, ты поступил так, как и было нужно.

– У вас доброе сердце, –

покачал головой он. – Я и подумать не мог, что такие люди все еще существуют.

Рита смутилась, но попыталась не выдать этого, внимательно следя за своим лицом и движениями. И все же, рука предательски потянулась к волосам, так что она даже не успела себя одернуть.

– Нет, глупое сердце, – вздохнула она. – Нужно мне у тебя поучиться.

– Не стоит, я не лучший пример для подражания.

– Артур, – она на секунду закусила губу, не зная, как продолжить. – Артур, ты замечательный. Ты защитил меня и моего сына, ты был рядом, когда мы нуждались в помощи. Я о многом жалею, и корю себя за прошлые поступки, но единственное, что кажется мне действительно хорошим – это то, что я согласилась тогда сфотографироваться.

– Вы ведь не согласились – вы просто не отказали. Согласились вы гораздо позже, – едва заметно улыбаясь, сказал он.

Его глаза потеплели, и Рита почувствовала себя увереннее.

– Пусть так, но я все равно ни о чем не жалею, что крайне на меня не похоже. Благодаря тебе и Робби сейчас я работаю с открытками и весьма этим довольна. Ты познакомил меня с новыми людьми, а я повела себя…

– Рита, я прошу вас перестать просить прощения, мне от этого нехорошо, – серьезно сказал он, прерывая ее речь. – Я был груб и навязчив, и мне стоило самому прийти к вам домой первым.

– Ты ведь не виноват, так что незачем тебе было прилагать усилия.

– Мои фотографии напечатали в газете, – вдруг выпалил он, словно боясь передумать.

Поначалу она подумала о том, что он решился отправить в редакцию свои первые снимки пейзажей, но потом быстро поняла, насколько глупыми были эти мысли.

– Те, что ты сделал на юбилей кондитерской?

– Да. Хозяину не понравились снимки приглашенного фотографа, и он решил отказаться от статьи, но Роза сказала, что можно попробовать мои. Меня отпустили на целый день, чтобы я отпечатал фотографии, и вечером я принес хозяину то, что получилось.

– И это понравилось ему?

– Наверное. Он счел, что их можно опубликовать в газете, так что их напечатали уже на прошлой неделе.

– У тебя есть эта газета? – спросила она, страстно желая увидеть его фотографии.

Он сразу сник, и весь его вид выражал крайнее раскаяние.

– Я не купил ее. Простите, я должен был сказать вам об этом – ведь именно вы уговорили меня взять камеру с собой.

Она не уговаривала его – всего лишь один раз намекнула. Он сам принял решение.

– Ничего страшного.

– Но у меня есть оригиналы – я отпечатал по два экземпляра.

Артур поднялся с кровати подошел к комоду, затем выдвинул нижний ящик, из которого и извлек небольшую

картонную коробку.

– Здесь еще ваш третий портрет. В черном платье, помните?

Он вручил ей коробку и вернулся на свое место, предоставив ей полную свободу. Среди фотографий были и те, с которыми она уже была знакома, но Рита внимательно разглядывала каждый снимок.

Это была живая галерея, странным образом объединявшая его жизнь и ее историю.

Первые пейзажи теперь и впрямь казались не слишком впечатляющими – они были несколько ограниченными, и на них постоянно попадались лишние детали. Однако эти фотографии все так же нравились ей. К их числу она отнесла и свой первый портрет – на нем красовалась полная, высокая и нелепая тетушка, которая до сих пор не могла определиться со своими намерениями – улыбнуться или сбежать из кадра. Дальше шли снимки пекарни – они выглядели уже естественнее и гармоничнее, хотя на них было запечатлено лишь мертвое здание. И все же теперь в его работе чувствовалась большая уверенность – ракурсы подбирались им смелее и точнее, а тени падали правильнее. Ее второй портрет лежал поверх этих фотографий. Дальше шли снимки ночной улицы, включая и тот, на котором были запечатлены заснеженные ветки, фонарь и скамейка. Эта фотография была особенно красивой. Ее третий портрет был последним.

– Они прекрасны, – честно сказала она. – У тебя действительно талант.

– Нет, просто вы были рядом и все мне показали.

– Это ты показывал мне кондитерскую, я ведь впервые видела кухню и задний двор.

– Я знаю, о чем говорю. Вы все мне показали.

Рита отвела глаза, не зная, как отреагировать на эти слова. Без сомнений, ей было приятно их слышать, но она также сомневалась в том, что он говорит правду.

Взгляд случайно упал на единственное окно, и она удивленно подняла брови – на подоконнике стоял крохотный горшок с таким же миниатюрным рододендроном.

– Боже, Артур, какая прелесть, – сразу же переключая внимание на цветок, восхитилась она. – Я и не думала, что ты тоже…

– Это не мой цветок.

Тогда чей же? Наверное, кто-то из соседей попросил приглядеть или он купил его кому-то в подарок. Чем еще можно объяснить наличие столь необычного растения?

Нет, среди его соседей вряд ли могли найтись люди, которые увлекаются комнатными цветами. Значит, он купил подарок. Может, у него появилась невеста?

– Я купил его для вас. – Он в свойственной ему спокойной манере, положил конец всем ее размышлениям и догадкам.

– Для меня? – еще больше удивилась она.

– Да. В ту ночь был разбит ваш цветок, и Робби сказал, что вы расстроитесь. Я решил купить такой же, но не смог найти ничего более приличного. Хотел отнести вам его еще на прошлой неделе, по дороге купить ту самую газету… но не решился.

Рита встала и направилась к окну, как завороженная глядя на рододендрон. Он был маленьким и слабым, но ничего прекраснее ей видеть не доводилось.

– Артур, не знаю, как и благодарить тебя. Он такой красивый.