Семь шагов следствия
Шрифт:
– И в котором часу это было?
– В самом начале десятого. Я это знаю точно, потому что торопился вернуться домой. Прием у меня начинается в десять часов.
Женщина пододвинула ему тетрадь. Доктор Анхель Мирамар полистал ее и протянул Осорио.
– Прошу вас, первая консультация началась в пять минут одиннадцатого. Здесь записано имя пациента.
Осорио взял тетрадь. Имена пациентов и время приема их врачом и впрямь были зарегистрированы. Осорио вернул тетрадь врачу.
– И все же этого недостаточно для вашего алиби.
Хайме Сабас был убит между восемью и десятью часами утра.
– Я не очень сведущ
Врач снова улыбнулся, и жена робко последовала его примеру.
– Нет. Я никого не убивал и никогда не замышлял убийства. Я питаю отвращение к насилию и к крови и, возможно, поэтому не стал хирургом. Да и какие мотивы могли быть у меня для убийства Сабаса? Уж скорее я убил бы попугая. Так в чем вы меня обвиняете?
– Пока ни в чем. Но вы. один из подозреваемых, и я прошу вас явиться к нам для составления протокола.
– С удовольствием, хотя я и не в восторге от всего этого. Да и кому понравится быть замешанным в деле об убийстве? У вас что-нибудь еще?
– Да. – Осорио взглянул в его умные глаза. – У вас лечится Хулия Пардо, не так ли?
Женщина не сдержала презрительной гримасы, и доктор Мирамар строго посмотрел на нее, как бы призывая взять себя в руки.
– Да, лечится. Это вдова Хосе Мануэля. Я наблюдаю за ее здоровьем скорее по инерции, чем по необходимости. Хулия ничем не болеет.
– Так. А что вы знаете о гномах?
– Гномах… – с расстановкой повторил Мирамар. – О каких гномах?
– О гномах Хосе Мануэля Трухильо.
– Сожалею, лейтенант, но я не понимаю, что вы имеете в виду.
Осорио решил, что, уж если доктор уперся, настаивать бесполезно, и откланялся. Выходя, он запомнил номер голубого «меркурия», стоявшего у въезда в гараж. У лейтенанта создалось впечатление, что он ничего не добился своей беседой с доктором Анхелем Мирамаром. Либо доктор был невиновен, либо слишком умен. Осорио хорошо видел его правую руку, когда он закуривал. Все пять пальцев были целы.
Рубен ожидал его, и, после того как Осорио рассказал о беседе с доктором, сержант доложил о том, что удалось узнать ему.
– Молодая женщина – это дочь Хайме Сабаса, а девочка пяти лет – его внучка.
– Это к ней он ходил?
– К ней. Она у него от первого брака. А муж этой женщины, мятежник, погиб в одной из стычек. Она работает, но Сабас помогал ей деньгами.
– Так, здесь все ясно. Неясно только, что означают эти гномы и кто убил Сабаса.
Рубен протянул Осорио папку.
– Тут материалы о Хосе Мануэле Трухильо и Хулии Пардо.
Осорио полистал бумаги.
– Что ж, все совпадает с тем, что нам удалось узнать. А как насчет Района Абеля?
– Пока ничего. Может быть, завтра материал будет готов.
– Сейчас же покажешь мне. Мы не должны ничего упускать из виду, даже мертвых. Да, кстати, надо узнать, действительно ли в зоопарке сдох попугай.
Едва Рубен записал поручение, зазвонил телефон.
– Это офицер охраны, – Рубен передал трубку Осорио.
– Да. Что-нибудь срочное? Хорошо. – Осорио быстро встал, надел пояс с оружием. – Пошли, Рубен. Петронила просила нас срочно приехать: дело в том, что Тита, прибирая одежду Сабаса, нашла какую-то записку.
Петронила
– Сестра велела мне позвонить вам, когда я ей рассказала, что нашла в кармане рубашки.
На клочке газетной бумаги было написано карандашом:
«Принеси сегодня же, если не хочешь, чтобы с твоей женой приключилась беда.
Даты не было. «Сегодня» могло означать любой день. Почерк был неровный, словно бы искаженный умышленно.
– Кто может быть этим «А»?
– Не знаю, Рубен, но, думаю, тех, у кого имя начинается с этой буквы, по крайней мере трое: доктор Анхель Мирамар, Хосе Антонио Трухильо, Рамон Абель Трухильо.
Сержант занес эти имена в свой блокнот.
4. Как?
Пятница, утром.
Рубен отправился добывать сведения о Хосе Антонио Трухильо, а через десять минут сотрудница принесла желтый конверт, запечатанный сургучом, и вручила его Осорио. Когда девушка. ушла, Осорио сломал печать и достал из конверта бумаги.
Рамон Абель Трухильо, уроженец Гуантанамо, житель Гаваны и Сантьяго-де-Куба, сын Хосе Мануэля Трухильо и Марты Переда Лопес, уроженцев Сантьяго и Гуантанамо, последняя постоянно проживает в Сантьяго, Вегита де Гало. Четыре года – с 1955 по 1959 – служил в полиции Батисты, отличался жестокостью и дослужился до звания сержанта. Подлежит уголовной ответственности за три убийства (№ дел 2486-2715 и 3255), совершенных в 1957 и 1958 гг. В 1958 г. переехал в Сантьяго-де-Куба. и здесь совершил убийство трех молодых революционеров в квартале Чичарронес (дело № 1372). До этого привлекался к ответственности за вооруженный грабеж и нападение.
С 1959 года разыскивается кубинскими властями, поскольку должен предстать перед Революционным трибуналом.
Согласно устному сообщению, полученному от единственного уцелевшего после происшествия свидетеля, в мае 1960 года пытался тайно бежать из страны вместе с еще тринадцатью людьми. Недалеко от Ямайки либо какого-то другого острова – свидетель не знал точно, куда они направляются, – на море начался шторм, и судно затонуло. Мариано Конте, так зовут этого человека, утверждает, что среди его знакомых на судне был Рамон Абель Трухильо. Он считает, хотя утверждать с уверенностью не может, что вышеупомянутый гражданин погиб.
Приметы: рост – 5 футов, 10 дюймов, вес – 165 фунтов, цвет кожи – белый, цвет глаз – темно-карий, цвет волос – черный.
Особая примета: на правой руке нет указательного пальца.
К бумагам была приложена фотография, с которой, нагло улыбаясь, смотрел молодой человек. У него были густые, пышные усы.
В дверь постучали.
– Разрешите, лейтенант, – в комнату заглянуло безусое лицо юного помощника. Войдя, он браво вытянулся у стола Осорио. – Пришла молодая женщина, говорит, что мы ее вызывали.
– Пусть войдет.
Помощник вышел, а Осорио, спрятав конверт с документами в ящик стола, поднялся навстречу худенькой женщине, которая уже появилась в дверях.