Семь смертей
Шрифт:
Нина Дмитриевна погладила сестру по руке.
– Ань, сперва успокойся, беременность – это не смертельно, не ты первая, не ты последняя. Подумаешь, ребеночек у нее будет, делов-то. Бросай своего Костика и поспеши обрадовать Павла. Он до потолка прыгать начнет, когда новость узнает. Ань, ну ты чего как маленькая? Сколько баб залетает от любовников, а детей потом законные мужья воспитывают.
Уронив голову на стол, Анна Дмитриевна разрыдалась.
– Эй, Анют, что за дела?
– Нинка, ты всей
– Господи, неужели еще не все?
– Нинка, я пропала.
– Выкладывай начистоту, не юли.
Уняв рыдания, Анна Дмитриевна тихо молвила:
– Мы с Павлом уже полтора года спим в разных спальнях.
– По причине?
– По причине его полной недееспособности! Поняла, на что намекаю? Павел не проявляет ко мне интерес, он импотент.
Теперь запаниковала и Нина.
– Вот это уже серьезно.
– А я тебе о чем толкую. Павлу о беременности говорить нельзя, от аборта меня врач отговорил, не советует беременность прерывать, да я и сама боюсь до дрожи в коленях.
– Тогда придется рожать.
– Это понятно, а ребенка потом куда? В дом малютки?
– Раньше надо было думать, – обозлилась Нина.
– Через месяц-другой живот расти начнет, что мне Павлу говорить?
– Скрывай живот под свободными одеждами. Сама сказала, вместе не спите, следовательно, голой он тебя не видит. Изловчись, продержись до родов.
– А после?
– Ань, мне нужно время, я так сразу сообразить не смогу. Ты езжай сейчас домой, а на днях созвонимся.
Анна Дмитриевна уехала, а Нина Дмитриевна начала эксплуатировать серое вещество.
Через три недели она позвала сестру для важного разговора.
– Как дела? – спросила Нина, когда Фурманова примчалась на зов.
– Как сажа бела. Вся на нервах.
– Любовника бросила?
– Он сам сбежал, как только о беременности узнал.
– Тетеха! Зачем ты ему проговорилась? Чем меньше людей знают о твоем положении, тем лучше, в первую очередь для тебя самой.
– Кончай на мозги капать, зачем позвала?
– Сядь, сейчас расскажу. В принципе твоя проблема вполне решаема, и при удачном стечении обстоятельств ты выйдешь сухой из воды.
– А поконкретней?
– Мои соседи Ивановы давно мечтают о ребеночке, обоим слегка за сорок, и, судя по всему, своих детей у них уже не будет. Короче, я разведала обстановку, переговорила с Любой и Валерием – они согласны.
– Согласны на что?
– Взять на воспитание твоего ребенка. Месяца через три ты переедешь ко мне, дома скажешь, что я захворала и нуждаюсь в помощи, на работе возьми отпуск, потом справку сваргань. Анют, не мне тебя учить, у тебя есть связи, заплати, и справка в кармане.
– Дальше.
– Родишь в нашей местной больнице, Ивановы, с кем надо, договорятся, обиженных
– Надо подумать.
– О чем думать, Аня? Ты не в том положении, чтобы долго раздумывать. Или, может, у тебя есть альтернатива?
– Альтернативы нет.
– Вот видишь. А так и дите родителей любящих обретет, и ты успокоишься. Куда лучше, чем если новорожденного в дом малютки отдадут, а затем в детский дом оформят. В этих домах, сама знаешь, у детей жизнь не сахар.
И Анна Дмитриевна дала добро. Она познакомилась с Ивановыми – супруги произвели на нее впечатление, и на сердце немного полегчало.
На седьмом месяце Анна Дмитриевна перебралась к сестре. Целыми днями Фурманова сидела в саду, дышала свежим воздухом и молила Бога, чтобы эта эпопея с рождением нежеланного ребенка быстрее закончилась.
А потом Нина Дмитриевна начала замечать, что Аня перестала спать ночами. Сядет у окна и таращится в темноту. На все вопросы сестры Фурманова отвечала:
– Я думаю.
– О чем?
– Правильно ли поступлю, отдав ребенка Любе?
– Опять двадцать пять, обсуждали уже не раз эту тему.
– Нин, он ведь будет воспитываться по соседству с тобой, и каждый раз, когда я буду приезжать, мне нестерпимо захочется на него взглянуть. Пытка! Я не смогу чувствовать себя спокойно, зная, что совсем рядом бегает мой малыш.
– Обратной дороги нет. Ань, не надо толочь воду в ступе, внуши себе, что это ребенок Ивановых. Не терзайся, не усложняй.
До родов оставалось чуть больше двух недель, когда вдруг Анна Дмитриевна объявила сестре, что намеревается на недельку поехать в город на Неве.
– Сдурела?! Живот на нос лезет, о какой поездке речь?
– Нинок, все будет в порядке, я вернусь к сроку. Ну не могу сидеть без дела, мне необходимо развеяться, сменить обстановку. Я и билеты купила.
– Вот родишь и езжай, куда угодно, а сейчас даже не думай. Сдай билеты.
– Нет, я поеду в Питер, – стояла на своем Анна Дмитриевна. – До родов время есть, я успею.
Не в силах повлиять на ситуацию, Нина Дмитриевна лишь разводила руками. Ну что за бестолковая особа: ей скоро рожать, а она развеяться собралась.
Вернулась Анна Дмитриевна через двенадцать дней. Бросившись на шею сестре, Фурманова всхлипнула:
– Нин, умер мой сыночек. Начались схватки, я упала, дело на улице было, меня увезли по «Скорой». Роды были тяжелыми, мальчик родился мертвым. Все, Нинка, будто и не было ничего.
Лет двадцать Анна Дмитриевна не вспоминала ту историю, а когда подступила коварная старость со всеми своими заморочками, пожилая женщина все чаще стала окунаться в воспоминания.